[duendo]

История про Аваддона

Тебе.

Все равно на карте нарисована башня,
и люди бесстыдно падают вверх.
Так предназначено.



Мы с моим старым другом сидели на берегу моря.
Занималась заря, хитрая, розовато-лиловая бестия.
Хитрая - потому что хоть и опаздывала, знала, ничего ей за это не будет. Мы ждали зарю очень долго. Мы почти разуверились. Черной дырой висело небо над морем, холодным неоновым светом сияли звезды. И пусть мой друг любил неоновый свет, тот не грел бесконечной ночью. Костер лизал подошвы ботинок. Я трижды скончалась от холода.

Порозовел восток, звезды казались веснушками на щеке.

- Ну-ка, - изрекла я. Облачком пара дыхание не зависло. Оно втекло в воздух, впервые. - Расскажи-ка мне последнюю историю.

Мы развлекались байками и откровениями. Истории моего друга кишмя кишели полумертвыми девочками, что брели по ледяной пустыне. Тянулась за ними цепочка кровавых следов. В финале девочки сжирали собственное сердце.
У меня аж душа леденела с подобных описаний "поисков любви" (а друг называл свои истории исключительно романтическими)
Я всегда была милосердной. Ибо свидетели моего немилосердия давно умерли. Я забыла о столетиях, что провела в холоде и ужасе. Я предоставила другу великую честь - произнести речь на могиле нашего ожидания.
Неудивительно. Друг-то лучший, а истории у него как для похорон.

- Хорошо, - ответил друг, он всмотрелся в горизонт. Горизонт напоминал внутренности ракушки, мерцающую перламутровую мякоть, - Я приберег историю напоследок.
Я сжалась, воображая, сколько еще юных зомби обретут смертельную любовь.

- Не бойся, - продолжал друг, - эта особенная. Она будет про Аваддона.

***

Под лопаточкой разбрызгивался песок. Весь золотистый, по отдельности - совершенно разный. Если поднести песчинки близко-близко к глазам, увидишь и прозрачные, и коричневые, и огненно-оранжевые.
Дону сегодня некогда было созерцать песчинки. Дело предстояло важное - отрыть яму, желательно глубокую.
Папа говорил, в центре Земли плавится горячее ядро. Глупый папа! В центре Земли спрятано Огненное озеро. Дон папе ничего доказывать не собирался.

- Послушай же, Аваддон.

Вообще-то, Дон собирался закопать в песочнице труп архангела Гавриила.
Тот восседал на бортике. Ботинки, начищенные и едва ли не вылизанные языком, медленно уходили под золотые пески.
Гавриил поправлял прилизанные волосы, смотрел на часы, дергал ворот рубашечки.

"Тошно как", - думал Дон. - "Ишь ты, приоделся перед Апокалипсисом"

- Пошел вон, мне еще лепить куличики.

Архангел Гавриил вздохнул. Дон ему ни капельки не сочувствовал.

- Смерти нет, Аваддон. Из-за тебя никто не умирает. Как быть с грешниками? Им тоже даровать Царство Божие, совершенно незаслуженно?

Дон вытащил из ямы полусгнившие останки летучей мыши. Костяк крыльев сохранился, истлели перепонки.
Мышь погибла давно. Бродячая кошка побрезговала, добрая девочка Мари похоронила.
Мышь лежала на лопаточке. Дон сощурился. По контуру мертвой плоти появлялась плоть живая. В пластмассу лопаточки вонзились коготки. Шерсть нарастала от кончиков к центру. Последними возникли глаза. Несколько секунд они были изумрудно-зелеными. Мышь со страхом огляделась. Полуденное солнце да пылающий архангел ее не обрадовали.

- Ну вот! - вскричал Гавриил, - ты оживляешь все подряд! Нарушаешь баланс!

Дон усадил мышь на плечо. Он вчера смотрел мультик про пиратов. Жалко, мыши не говорят, как попугаи. Пищала бы "Каррамба" время от времени.

- Ты судья, - сказал Гавриил, уже без задора. Гавриил надулся, отчего помолодел до пяти человеческих лет , - Кому судить-то?
"Но помни", - написал пророк Исайя, - "Придет день, мы будем судить и ангелов".
Дону нравился Исайя. Тот хотя бы не лез в дела Бога, знай, смирно сидел да строчил. Не то что Иоанн. Расписал, понимаешь ли, конец Света. Кладезь Бездны да распахнется, явится саранча с ликом человеческим, телом подобным льву, чем-то зашипит.
Сценарист заслуженный.
Ангелы приняли Иоанновы бредни на ура.

- Не пойду, - заявил Дон. - Саранчи у меня нет и в угоду вашим правилам я ее создавать не буду. И судить людей не буду. По-хорошому прошу, уйди.

Мышь зашипела на Гавриила.

- Ах так, - раздался шорох, тень заполонила песочницу, - ну тогда держись. Вот держись! Я управу найду! Ты не знаешь, Аваддон, с кем связался!

- Крысси, - пробормотал Дон, он почесал мышь за ухом, - назову тебя Крысси.

Мышь развесила крылья, впитывая солнечный свет и новое имя.

***



- Что интересного было? - спросил папа. Он попивал вечерний чай, Дону нравился узор на чашке - кометы переплетают хвосты.

- Ничего, - ответил Дон.



***



Она присела на краешек постели. Крысси взметнулась, но Дон и так не спал.

Дева Мария, женская личность архангела Рафаила, обожала розы. Густой, тягучий аромат роз тянулся за Марией многие километры. Даже люди ощущали, ежели Марие вздумывалось явиться простым смертным.
Дон проснулся, когда Мария пролетала над Северной Дакотой.
Мария качнула головой. В темноте шелестнули локоны. Они переливались таинственным светом далеких звезд.
У Дона на потолке были наклены звезды. Может, сообщить Марии?

- Не вздумай рыдать, - предупредил Дон.

Мария протянула пальчик. Крысси попыталась куснуть, не обнаружила добычи - и горестно пискнула.
Архангелы существовали на другом плане. Этот был слишком забит кондиционерами для волос и ипотекой.

- Ты нас бросил, - произнесла Мария трагическим шепотом, - на произвол судьбы! Как предлагаешь решить проблему со всеобщим искуплением? Сделать эксклюзивный Рай для самых праведных? Рай-эконом класса, если есть парчка грешков?

Мария сжала виски, словно от невыносимой боли.

- Мама пьет таблетки. От мигрени. Попробуй, вдруг поможет.

Дону хотелось спать. Завтра предстояло обучить Крысси мертвой петле. Здесь нужно ясное сознание!

- Ты больше не любишь меня, - прошептала Мария. В окно ворвался ветер, он сдул с лица прядь волос. По щеке очень кстати бежала слеза.

- Рафаил, завязывай уже, - Дон отвернулся к стенке. Под потолком носилась Крысси.

- Я должен был покляться, что использовал все средства.

По обоям мазнул золотисто-зеленый свет. Запах роз затих.
Рафаил был полной противоположностью Марии.
Он любил спать и где суеты поменьше.

- Я не вернусь, - сказал Дон стене.

- Я знаю. - Рафаил помолчал. - Кошмары снятся?

Дон заколебался. Колыбельные Рафаила провоцировали яркие, безмятежные грезы. Но нет ли здесь подвоха?

- Снятся, - сказал Дон. Он решил рискнуть. Крысси, предчувствуя, спикировала на спинку кровати.

Рафаил запел - и Дон окунулся в сны о последней заре, что омывает берег моря.



***

- Я так отлично выспалась, - говорила мама. В семье она одна пила кофе. Сегодня кофемашина не рычала. Чудеса продолжались - мама не сожгла овсянку.
Дон воткнул ложку в горячую, наконец-то аппетитную кашу.

- И что тебе снилось?



***



Вокруг садика росли вишни. Дон предвкушал, как отправит в рот первую ягоду. Сладкой она будет или кислой?
Вряд ли Дон разочаровался бы. Он попросту не умел.
Кора вишен отливала серебром. Наощупь как доспехи Ангельского воинства. Вроде теплые,но жесткие, щекой не потрешься.
Крысси - мужественный ночной зверь - дремала в кармане. Ее лапки изредка перебирали по груди Дона, царапали ноготками.
Дон уповал на силу разума. Приказывал вишням быстрей созреть.

- Вот ты где.

Приближалась мисс Флэгг. Что-то в ней было не так. По-прежнему шея обмотана наушниками, на запястье виднеется татуировка. Руна Альгиз, ну конечно.
А Дон знал, Альгиз до добра не доведет. Недаром она так напоминает меч Михаила и греческую букву "пси".

- У вас пересменка? - спросил Дон.

Воспитательница детского сада, одержимая архангелом Михаилом, улыбнулась. Ее волосы стали волниться, глаза обрели цвет бездонной синевы.

- С чего бы, - Михаил присел на корточки, по земле прошлась юбка. Солнце запуталось в кронах вишен. Мирная картина, а Дону помечталось очуться подальше.

Крысси зашевелилась.

- Я не буду участвовать в Апокалипсисе. Михаил.

- Ммм.

Сквозь человеческие зрачки на Дона смотрел самый сильный архангел.

- Знаешь, - произнес Михаил нараспев, - я ведь пришел напомнить кое о чем. Любят ли тебя родители, Аваддон?

Дон сжал кулаки.

- Конечно любят, - сказал Михаил, он улыбнулся тепло и безмятежно, - своих детей многие любят. Но ты же забрал оболочку у другой души. Что скажут мистер и миссис Тод, когда узнают, кем является их очаровательный сынишка?
Дон погладил ствол вишни. Стальная пружина внутри распрямилась. Из кармана высунула нос Крысси.

- Не имеет значения, - Дон тоже улыбнулся, - Я больше не судья, чтобы судить.

По земле пронеслась тень, словно огромная птица взмывала. Мисс Флэгг захлопала глазами.
Надо намекнуть ей, что Альгиз руна во всех смыслах опасная.



***

Смерть всех рассудит, - говорили люди. Они любили, убивали и всячески маялись от скуки. Смерти предполагалось прийти, быстренько наваять посреди лба "виновен" или "не виновен".
Смерти отводилась работа неблагодарная. Особенно когда люди смешали тление с судебным процессом.
Древнеегипетская богиня Маат выдирала из крыльев перо пороскошней. Для каждого.
Аида заперли в пустом ледяном дворце.
Аваддону - а он наследник Смертей и Судий - милостью иудеев подарена Бездна.
Аваддон никогда не был настоящим ангелом. Просто каббалисты считали ангелами всех подряд.
Бездна проглатывает грешников, с концами. Аваддону раньше было наплевать. Он наблюдал, как души распадаются на сотни искр - и ничего не чувствовал.
Судить, если тебе все равно - легко.
Римская Фемида носила повязку на глазах. Фемида изображала мертвую, то есть, беспристрастную. Она и чад собственных недрогнувшей рукой отдала бы правосудию.
Судья выше чувств, выше земли.
"Смирись", - говорил Аваддон, волосы застилали лицо, - "Ибо я твой исход".
Однажды Аваддону надоело судить.
Это произошло ранней весной. Аваддон наблюдал за подснежниками. Те в суде не нуждались.
Небо раскрылось прозрачно-синим шатром. Птичье чириканье походило на крики ярмарочных зазывал. Истекало золотистым жаром солнце.
Все это станет тленом.
Хватит, - понял Дон. С шеи он стянул ключ от Бездны.
Ключ упокоился среди подснежников.


***

- Вот не надо ля-ля. Аваддон бы никогда...
Друг покосился на меня не без уважения. От костра остался один пепел. Он казался сиреневым в бликах зари.

- Как ты догадалась?

- Я тебя столько знаю! Ладно, давай как все было на самом деле.
Море плеснуло галькой.

***



В Бездне редко бывали гости. Почему-то холодная, абсолютная пустота мало кого привлекала.
И теперь, глядя в лицо Люциферу, Аваддон думал: "Ему бы понравилось здесь".
Люцифер состоял из прямых линий. Он был льдом, прозрачным и сверкающим.
Прекрасной глыбой относительно живого льда.

- Что тебя привело на суд? - спросил Аваддон.

- Что и всех, - Люцифер склонил голову.
Аваддон кивнул.
Позади Люцифера возник сияющий круг. Крылья сами собой расправились, точно часовые стрелки.
Всего шесть.

- В чем ты признаешь себя виновным?

Люцифер не ответил.

Он смотрел на Аваддона и слегка улыбался.
- Ты ведь понимаешь, - сказал Люцифер, - Рано или поздно настанет Судный День. Тебе ли не знать, что грешили все. Нет невинных.

На самом деле, в Бездне кое-что было. Оно возникало сразу после приговора. Едва звучало "Я дарую тебе шанс искупления", к ногам осужденного лилась вода. Вода застывала лестницей.
Осужденный поднимался по льду, вокруг замерзали стены воды.
Высота башни зависела от тяжести грехов.

- Что ты будешь делать, - сказал Люцифер, - когда после твоего суда никого не останется?
Все падали, оступившись.



... Дон открыл глаза. На потолке блестели приклеенные звезды. Крысси болталась под гардиной.
Летучие мыши любят спать вверх ногами.
Если бы люди могли упасть вверх.
Хотелось пить.
Дон на цыпочках выбрался из комнаты.
Лестница не скрипнула - мама поддалась рекламе, купила красный длиннющий ковер.
Дон тотчас оценил преимущества.
Он почесал ногу тапочком. Предполагалось, тапочек изображал плюшевого трансформера.
Из-под двери гостиной доносился звук. Папа мучился бессоницей, а лучшим снотворным считал телевизор.
"Как тебе удается уснуть!" - восклицал он, когда мама пила третью чашку кофе за вечер.
Дон прислушался. Кажется, шел магазин на диване.

- Восхитительное колье из смеси золота с серебром, инкрустированное... Привет, Аваддон.
Дон пожал плечами. Чего только не померещится.
Он обманывал сам себя. Потому не удивился, когда на кухне обнаружил Люцифера.
Люцифер разглядывал холодильник. Будь у холодильника ноги, он бы уполз.
А так бутылки молока лишь слегка дрожали.

- Это твоя вина, - сказал Дон. - Это ты не хочешь Апокалипсиса.
Люцифер обернулся. По плечам стелились волосы - седые, отчего Люцифер казался еще более юным.

- Пора брать ответственность за собственные решения.

- Никто не знал, кем я являюсь.

- Просто никто с тобой не разговаривал дольше минуты.

Люцифер погладил стол. Жалюзи с шелестом разошлись. В окно посмотрела яркая звезда.

- Мне нужно молоко, - сообщил Дон.

Он прошествовал мимо Люцифера. Тот ухватил за плечо.

- Аваддон.

- Дон.

- Нет. Аваддон.

И словно это было не имя, а заклинание, руки Дона вспыхнули.

- Ну зачем, - пробормотал Дон. Облик менялся. Заболели кости, вытягиваясь. Волосы удлиннились. Дон ощупал грудную клетку - в ладонь ткнулись ребра.

- Быстрый рост очень энергозатратен. Я теперь хочу есть.

Люцифер швырялся истинами направо и налево. От истин Люцифера сходили с ума.

- Ты судья, Аваддон.

Аваддон впился когтями в дверцу холодильника.

- И кого же мне судить?

- Бога.



***

Валуны жались друг к другу, будто согреться хотели. За ними лежало море. Гавриил спиной уперся в камень.
Природа принимала ангелов, не то что люди.

- Значит, Люцифер? - поинтересовался Гавриил у южного ветра. Ветер дернул прядь волос, соглашаясь.

- Люцифер знал, что придет время судить Господа. Поэтому обезвредил Аваддона.
Гавриил взбил ногой мелкую гальку.

- Это не кажется мне чем-то плохим, - продолжал Гавриил. - Но тогда какого хрена Люцифер все вернул?!
Спроси у него, шелестнул ветер.



***



Заря накрыла нас. Из глубин вод всходило солнце. Оно было белым.
Пело море.

- Люцифер обратился в абсолютный лед, - вещал мой друг, - лицо покрыл иней, точно чешуя. "Потому что Господь пожелал Суда", вот последние слова Люцифера.
Мой друг замолчал. Мне опять стало холодно. Чтобы согреться, пошарила в карманах.

- У меня где-то был ключ от Бездны.

- Правда? - глаза друга загорелись.
Я протянула ключ. Вообще-то, и я, и мой друг знали, что это ключ от комода в гостиной.
Когда-то я продела через ключ изумрудно- зеленую ленточку.

- Ну точно он! - завопил друг. - Надень на меня!

Друг склонил голову, я под плеск волн нацепила ключ.

Загудело время. Пространство схлопнулось, море не донесло волны до берега. Вокруг - сплошной лед.

- Теперь можно идти, Люцифер. Аваддон свершил суд над нами.

- Да, Господь, - сказала я, протянув руку.
Мы подошли к краю Башни.
И упали вверх.