Глад, пошел в зад!
читать дальшеГолод страдал. Конечно, Голод часто страдал. А как иначе - его талия неумолимо раздавалась вширь, и жир не терял надежды облепить кости.
Каждый день Голод сражался с лишним весом. Каждый день весы для коров скрипели под тяжестью голодовой поступи. ( Война сознался, что поменял медные гири на пенопластовые. Голод тяжелее трех пенопластовых мешков. Позор)
Только-только покинул их ряды Смерть. Зверь с Блудницей делали вид, будто не заметили ничего. Люцифер - а Смерть примкнул к нему - завел привычку прогуливаться вдоль Огненного озера. Люцифера тоже как будто не замечали.
Война проводил дни на поле боя.
Рекой текла кровь, Война хохотал, ловя губами брызги. Войну трогать не следовало.
У Мора была Чумонька.
Мор шептал:"Какое тело хочешь украсить, прекрасная? "
Чумонька мычала и тыкала пальцем в какого-нибудь осклизлого юродивого.
Мор перестал бывать дома.
Они с Чумонькой предпочитали лепрозории.
Итак, Голод остался один.
И Голод страдал.
В землю всаживался плуг. Какой-то упитанный мужичонка стегал коров по бокам, тоже упитанным.
Воздух здесь имел привкус жирка.
- Благодатный край, - изрек Голод. - Я сделаю тебя стройней.
Дрожали поля. Голод представлял, как под комьями отличного чернозема проползают жирные маслянистые черви.
Поля давали много мешков зерна, в реках плавали лососи. Леса служили пристанищем для крупной и некрупной дичи.
Голод окинул взглядом Кьеттек - город, который изжил бедность.
"У нас все едят досыта", - хвастал глава совета.
Голод сощурился. От домиков поднимался дым. Люди готовили.
Блудница запретила устраивать что-нибудь грандиозное.
"Вознесение Зверя случится в свой срок", - произносила она нараспев. - "Просто не давайте людям забывать, как ужасен и страшен мир".
В былую пору они, наверное, пришли бы вместе. Сначала прискакал бы Мор. Из ларца с эпидемиями повеяло бы заразой. «Самой-самой». Про каждую новую болезнь Мор говорил, что у них все серьезно, и она лучшая в своем роде. Мор часто менял пристрастия. Пока не повстречал Чумоньку, ангелам ее душу.
Голод не приходил первым. Он ждал, когда у людей кончатся запасы. Вот тут уже Голод красиво въезжал в ворота, стройный как кипарис.
Войну притягивали распри. Он мчался туда, где брат бросался на брат ради корки хлеба. «Представляешь», - жаловался Война, «Я пришел, а эти трусы помирились и жуют свою горбушку сообща. Ох и разозлился ж я!»
Смерть собирал души. После него была одна пустота, Голоду даже становилось не по себе. Города вымирали, никто не выпекал хлеб, не жрал алые леденцы. Скотину забивали задолго до прихода Войны, но именно когда по городской площади вышагивал Смерть в ушах звенело призрачное мычание.
С Кьеттека донесся колокольный звон. Единственный храм ждал прихожан.
Молитесь, чревоугодники, - изрек Голод.
Он все сделает самостоятельно.
- Ах, Эрика, - говорила толстая девица, она макала в чай витой бублик, - Жане хочет, чтобы мы поженились. Ума не приложу, как ему отказать!
Эрика — тоже не особо хрупкая — потянулась к сахарнице.
Девы с лебединым станом восседали на веранде. Кругом змеился виноград. Хорошо, что не созрел, иначе бы постигла участь бубликов.
- Ну не знаю Елена, - сказала Эрика, она причмокнула губами, слизывая крошки сахара, - он делает нашей семье такие богатые подарки. Мне нравится сладкое.
Голод замер в ужасе. Голод, значит, кусочка лишнего себе позволить не может, а эти жуют и жуют. Сладкое! Масляные коржи не вызывают, значит, слез отвращения.
- Я не люблю Жане, - Эрика качнула головой, отчего третий подбородок затрясся.
Ишь ты, - подумал Голод, - любви подавай. Да с такими боками никакой Жане к тебе свататься не должен, милочка. Он, Голод, слишком жирный для любви. А эти горы сала слово «любовь» и слышать не должны!
Голода затрясло.
- Ой, - встрепенулась Елена, - что там гремит?
Берцовая и повздошная кости, - хотелось ответить Голоду. Но он промолчал.
Голод собирался осмотреть припасы Кьеттека. Небольшой пожар сбил бы с жира спесь. «Я взрослый Всадник», - думал Голод, - «Я идеально сею страдания».
Амбары с зерном встретили Голода тишиной и Чумонькой.
У Чумоньки не было тела. «Ничего не весит», - подумал Голод с завистью.- « Может, поэтому Мор выбрал ее?»
Чумонька полосками черного света оплетала мешки. Так спорынья сидела на пшеничных колосьях.
- Что ты здесь забыла?
Чумонька поднялась и неспешно двинулась в сторону Голода. Тот вдохнул черное облако. Чумонька разговаривала необычным способом.
… триумф, а потом быстрое исчезновение. Словно вмешались силы выше человеческих и ангельских. Зверь всегда говорил, что он создал мир. Люди не были собой, пока не повстречали Зверя. Однако внутри людей появится что-то очень сильное, оно и одолеет чуму. Оно вмешается в круговорот душ. Поэтому не все пребывают на дне Огненного Озера. Поэтому, - донеслось до Голода, - этот мир не наш. Мы проиграем. Я не буду с Мором вечно.
Чумонька распростерла над Голодом крылья. Было в этом что-то интимное, немного неправильное. Под крыльями Чумоньки ведь спит Мор.
- Я не понимаю тебя.
«Конечно. Ты же жирный. Тебе проще занимать мысли этой ерундой, чем думать о чем-то по-настоящему важном. Ты так похож на людей»
- Замолчи.
«Кто скажет правду кроме меня?»
- А кто эти тощие девицы? - спросил Мор. Он нашел Голода с Чумонькой в амбаре. Мор помолчал, а потом предложил отправиться в католическую страну. «Втроем, на маленький пикничок». - Твои поклонницы, что ли?
Голод оглянулся.
Елена и Эрика вышагивали по мостовой. Наверное, не нашлось корсета, чтоб сузить талии. Эрика поправила прическу. С руки свисали жировые складки. У Елены тряслись подбородки. Страшная догадка осенила Голода.
- Все понятно, - произнес Голод, он уткнулся в Чумоньку, дабы скрыть слезы. - Мне срочно нужно худеть