ДЕРЖИ НОГИ В ТЕПЛЕ, А БОГОСЛОВА В ШКАФУ

[duendo]

Васечка&Вазочка продакшн представляют: сочинение на тему, почему я не попаду ни в Рай, ни в Ад или

Противоядие

Пред разверзнутой могилой
Крикну той, что мне открыла
Тайну страшную любви:
"Как цветок меня сорви" © Б. Акунин, Любовница смерти


Вода под Люцифером леденеет.
Он проверял однажды, ради интереса: насколько замерзнет море? Красное, например. В тот, например, день, когда за израильским народом поскачет египетская конница.
Волны остекленели, воздух загустел, застыли люди,
Моисей сжал посох да заорал, Боженька, спаси, убивают.
"Вы не нужны мне", - хотел сказать Люцифер, - "убогие ничтожества".
Он исчез раньше, чем с неба спустился ангел.
Изнанка ракушки выстлана перламутром не для Люцифера. Не для Люцифера у вишни сладкий вкус, а у кошек - мягкая шерсть.
Не Люциферу подарили зелень северного сияния.
Роду человеческому все досталось.
Неудивительно, что люди чрезвычайно высокого о себе мнения.
Люцифер наклоняется, зачерпывает воду в горсть. Лед обжигает, никаких изменений. Несмотря на пойманного Всесвятого Архистратига - никаких. Даже ему не по силам согреть Бездну.
За спиной перешептываются смерти галактик, черные дыры посвистывают.
В Бездне хранится неслучившееся - или грядущее.
Люди думают, Бездна пустует, но люди думают слишком мало и слишком плохо.
Бог не знал, что такое пустота, пока не заглянул человеку в глаза.
- Ты это заслужил, - говорит Люцифер, он разгибается, - ты заслужил все.
Бог не слышит его уже пять тысяч лет. Отделаться бы от привычки беседовать с мертвецом.
Впереди тусклое сияние. В Бездне нет ни времени, ни пространства, поэтому сияние одновременно и под рукой, и невероятно далеко.
Пусть будет под рукой, думает Люцифер. На миг ослепляет каскад света.

Цепь обвивает запястья Михаила. Помнит Люцифер эту цепь. Давным-давно Михаил сковал ею Люцифера. Михаил долго возился, и от пальцев его расходились горячие волны. Жар точками пульсировал на теле Люцифера вечности три. Когда крылья Люцифера начали крошиться, жар схлынул.
Свет искрами бежит по цепи, соскальзывает со звеньев, уносится в раззявленные пасти черных дыр. Синие вспышки меняются на сиреневые.
А Михаил улыбается.
- Я вот думаю, - говорит Михаил, его крылья топорщатся. Каждое перо тянется к Люциферу. Михаил морщится, перья нехотя ложатся как надо. - Почему ты тут остался? Здесь холодно. Ты не утратил способности к ощущениям.
Цепь долго не продержится. Засияет прямо на Михаиле.
- Я думаю, - вторит Люцифер, он отступает, - ты нарочно попался.
Михаил качает головой, концы торока шевелятся. Будто у Михаила два синих рога.
- Все еще болит? - спрашивает Михаил. Люцифер прижимает ладонь ко лбу.
- Нет.
Архангелы Господни не имеют представления о физической боли.
Лицо Михаила ничего не выражало, когда он взялся за меч. Люцифер смотрел только на руки Михаила: вот через пястья разошлись пять молний, переплелись на рукояти, лезвие удлинилось. Удар отсек Люцифера от божественной благодати.
Сначала Люцифер ничего не почувствовал. Рог не сначала вырос. Будто кто-то по прихоти перекраивал скелет, менял местами вены, подключал болевые рецепторы. Анатомия падшего ангела ближе человеческой.
Михаил сделал Люцифера почти человеком.
- Может, - продолжает Михаил, - откажешься от войны? Отзовешь саранчу, разорвешь контракт с Адом, и мы все обсудим?
Цепь звякают. Сияние заполняет ее изнутри.
- Ты правда надеешься, что я поверю в твои благие намерения? - интересуется Люцифер.
Михаил встряхивает руками, черные дыры с ревом проглатывают цепь. Она вернется. Ничто не способно уничтожить ее.
- Мне очень хотелось тебя увидеть. Самаэль.
- Вон.
- Как скажешь.
Михаил взмывает. Тень от крыльев скользит по Люциферу.
- Я уничтожу род людской, - голос Люцифера тих.
Михаил смотрит вниз. Глаза вспыхивают синим.
- Я так не думаю, - отзывается Михаил.

***

- ... и еще, если он не вернется, Воинство решит, я-таки его укокошил.
Гавриил опускается в кресло.
Над головой покачивается "Последний бой" Вермеера. Вермеер сотрудничал с небесами.
Единственное, чего ангелы не могут - это создавать новое.
- Может, падем по-быстрому, все равно ничего не осталось.
- Армагеддон, - говорит Рафаил. Он барабанит пальцами по столу.
Подпрыгивает статуэтка ангела. "Роден, с искренней признательностью небесным вдохновителям".
Гавриил поправляет рубашку. Поблескивают запонки.
- Ты был в Аду, Рафаил. Ты знаешь, что оттуда почти невозможно вернуться.
Когда люди придумали Ад, кто-то должен был запечать Зверя. Вышло так, что запечатали там Рафаила. Вместе с демонами и прочей рукотворной дрянью.
Рафаил вырвался, но крылья его почернели.
- Ад не Бездна.
- Согласен.
- Бездна лучше.
- Михаила это утешит.
Гавриил вытаскивает из напольной вазы лилию. Та удлиняется, ствол одеревневает, складываются в купол лепестки - и обрастают железом.
Небесное копье Вице-Архистратига утыкается острием в дверь.
- Это я, - доносится из-под нее. - Только забыл пароль.
- Твое сияние пробивается сквозь все щели, - говорит Гавриил. - Увы, убийство мне не выдать за самозащиту.
На земле ангелы уязвимей, как ни странно. Демонов триста вполне могут навредить.
Рафаил отпирает замок.
Михаил не выглядит утомленным. Крылья растворяются, хитон перетекает в офисный костюм. Михаил вытаскивает из воздуха синий галстук.
- Переговоры сорвались? - спрашивает Рафаил. - Они больше напоминали незаконное проникновение, забыл сообщить.
- Меня заковали в цепь, - отвечает Михаил. - А против меня она не работает.
Гавриил встает.
- Звезда рогатая все еще злится на тебя? Подумать только.
Копье возвращается в вазу, ствол зеленеет, уменьшается, лепестки приобретают белый цвет и расходятся.
- Я оцениваю положение иначе.
Михаил подходит к столу. Пирожные-сердечки словно сами тычутся Михаилу под руку. Чашка совершенно точно сама вспрыгивает на блюдце. "Бездна отбирает тепло, - говорил Отец. Быстрей всего согреваются едой. Или любовью".
- Значит, план Б? - спрашивает Рафаил. В ладони его зажигается шар. Лицо Афаэля, командира тайной разведки, появляется внутри.
Гавриил смотрит на Михаила.
- Надо спасти хотя бы Северно-Ледовитый Океан, пока Чума не отравил его окончательно. Эти детки Люцифера совершенно не чтят гармонические начала.
- Люцифер тут не причем.
Михаил - потрясающий архистратиг, он способен выигрывать войны, не начиная их. Но когда речь заходит о Люцифере, Михаил всегда ошибается.
- Это чувство вины, - говорит Гавриил. - Оно очеловечивает.
Михаил вытирает губы.
- Рафаил наверняка с тобой согласен.
- Не ной, - слышится монотонный голос Рафаила, Афаэль что-то пищит, шар идет помехами, - Вьетнамом можно пожертвовать.

***
Саранча валит тучами. И дождь из саранчи - явление закономерное. Неприятное для посевов пшеницы, ржи, подсолнухов, гречки, неприятное для ясневого леса. Это не значит, что саранча сама по себе неприятна. Всего лишь - что саранча несет бедствия и хаос.
- Третий полк, измените курс, - говорит Аввадон, шар на ладони светится зеленым. - Приказ поняли?
Ангельский батальон приземлился тремя километрами левей.
У небесных тварей крылья белые, мягкие. Одим взмахом распыляют плоть. Аввадон потирает плечо. Сколько лет прошло? Мессир восстановил Аввадона по ошметкам. "Ты все еще ангел. Правда, немного другой"
- Четвертый полк, сходите с траектории. В пятидесяти километрах есть деревня.
Саранча прибывает. Верхние крылья растопырены, нижние выглядывают кружевной юбкой.
Небо укутано саранчой, земля укутана саранчой - теплое шуршащее одеяло. Саранча стрекочет, убаюкивая мир.
Конец света умиротворяет Аввадона.

***
Болтаются плакаты "Распродажа", гудят лампы. Мигает стена телевизоров. Гавриил стоит позади корзины с батарейками.
- Катастрофа биологического маштаба разразилась над Европой, невесть откуда взявшаяся саранча уничтожила все посевы...
Гавриил чертит мизинцем линию в воздухе. Телевизоры гаснут.
Вот уже неделю мир гадает, а не Апокалипсис ли разразился?
Что вы, конечно нет.
- Ну вот, - сокрушается женщина с красными волосами, ее зонтик стучит по плитке, - а я не досмотрела новости.
- Простите, - говорит девушка, бейджик "Татьяна" подпрыгивает, - у нас, кажется, неполадки с энергосетью.
- Свет я вам обеспечу.
Женщина раскрывает зонтик. На нем нарисованы языки пламени. Они словно втекают в воздух.
Татьяна вскрикивает, включаются телевизоры.
- Спонсор прогноза погоды, - звучит с экранов, - Конфеты "Утренняя звездочка"!
Гавриил медленно приближается.
- Не повезло, - говорит он. - Да, Уриил? Или, точнее, Аврора.
Женская ипостась Уриила оборачивается. Зонтик указывает Гавриилу на горло.
- Юноша, - произносит Аврора. - мне не нужен пылесос. А, Гавриил, приняла тебя за идиота.
Зонтик схлопывается.
Две тысячи лет назад Уриил изволил покинуть небеса. "Достали", - гласила записка.
Они все не оправились после смерти Бога, а Уриила только Бог и держал.
Гавриил кивает на телевизоры
- Ты знаешь, что творится.
- Просто у Люцифера истерика.
- Апокалиптическая такая.
Люцифер никогда не был громким. И свое "фи" человечеству Люцифер высказал, не повышая голоса.
- Это у нас Михаил души в Люцифере не чаит, - говорит Аврора. Она достает из сумки перчатки. - Пусть сам разбирается.
- У Люцифера нет души, - возражает Гавриил.
- А у Михаила как будто есть.
Аврора тает.
Уриил что, навсегда останется засранцем с нимбом?
Уриил не был ангелом в изначальном смысле, Отец подобрал Уриил среди обломков звезд.
- Знаете, - говорит Татьяна, она срывает бейджик, - ведь и правда, Апокалипсис. Поеду к маме. Три года ее не видела.
Человечество не перестает удивлять Гавриила.

***
Баал замер на коленях. Лед под ним потрескивает.
Чавкают черные дыры. Цепь до сих пор не материализовалась.
- Мессир, ангелы развернули фронт над Вьетнамом. Командует Рафаил.
- Будет много крови, - говорит Люцифер. - Соберите, сколько получится.
Он выкармливал падших ангелов человеческой кровью. Хорошо восстанавливает силы.
Баал смотрит прямо перед собой. Его радужка зеленая по краям.
Почему-то Люцифер вспоминает, что раньше Баал служил под началом Рафаила. Баала звали иначе.
Именам придается слишком много значения. Адам с Евой переоценили труды свои.
- Что еще?
- Зверь, Мессир. Вельзевул считает, Зверь вот-вот вырвется из Преисподней.
- К ангелам он вряд ли присоединится.
- Но демоны последуют за ним. Им ничего не стоит нарушить договор с нами.
- Они похожи на людей, не удивительно.
На Люцифера не действует жар Ада.
Демонов в свое время впечатлило.
- Ступай.
Плащ за Баалом волочится, точно крылья. Люцифер потирает рог.

***

В окна стучится сирень, изнанка листьев расплющивается о стекло.
- Жаль, мы не можем ее пустить, - говорит Игорь, хозяин кафе. - Кому кофе за счет заведения?
Тут и там раздаются возгласы.
Русский народ таков. Апокалипсис, а они радуются халяве. Инга поджимает губы.
- Простите, вы не передадите сахар?
Мужчина средних лет улыбается.
Нашел время для флирта!
Инга проверяет мобильный - нет сигнала.
С экрана на Ингу смотрит дочь. Ее девочка такой серьезной тут получилась, совсем не настоящей. Инга вздыхает. Мир нашел не лучшее время, чтобы закончится.
- У вас что-то случилось, - говорит незнакомец. Он раздобыл другую сахарницу, ложка помешивает бесплатный кофе.
- Дайте-ка подумать, - отвечает Инга. - Наверное, ну не знаю, Апокалипсис.
- Рядовое событие совершенно, - замечает незнакомец. У него в висках седина, соль с перцем называется. - Люди всегда рискуют.
Инге нравятся мужчины высокие,
моложавые. Этого жизнь потрепала. От глаз идут морщины, шрам на щеке зашивал пьяный хирург-ординатор, неаккуратные белые рубцы вон остались.
Свитер то ли серый, то ли грязный.
- Но почему именно сегодня?- против воли говорит Инга. Ей хочется вылить кофе на голову этому человеку. И чашкой запустить в висок.
Климакс, что ли? Да нет, просто Апокалипсис.
Инга смеется.
- Извините, извините меня.
Ей хочется вцепиться в свитер и трясти. Почему именно сегодня мир умирает, почему дочери сейчас нет здесь. Почему они не общались последние годы.
Почему Инга потратила половину - ладно, всю жизнь, без половин - на прах и тлен.
Именно этого человека охота отхлестать по щекам. За все, чего не случилось и все, что лучше бы не случалось.

***

Аврора приземляется на скамейку. Туча саранчи идет с запада, Аврора раскрывает зонт.
- Облачно, - говорит Михаил. Он садится рядом.
Машина застыла посреди дороги, из распахнутых дверей доносится музыка. Мигает аварийный свет.
Напротив - многоэтажный дом, штора на каждом окне, а кое-где и решетка. Дверь в подьезд заварена.
"Ну", думает Аврора, "Аввадон, конечно, постучится перед тем, как войти. Но этим его тактичность ограничится".
Кошка юркает в подвальную щель.
- Зачем ты навещал Бездну?- спрашивает Аврора. - И не надо мне петь про попытки договориться с Люцифером. У тебя сияния почти не осталось.
Михаил дергает плечом. Крылья спрятаны в горнем мире, поэтому скамейку не сворачивает к чертям. Или ангелам?
У всех чертей было ангельское удостоверение личности.
- Тебя вроде не волнуют проблемы этой планеты, Уриил?
- Если ты рассчитываешь сменить тему, то зря. Я не твое воинство, я не ведусь на взгляд тихой скорби и безграничного прощения.
Рука Михаила тянется к волосам.
- А мог бы вернуться домой. Нам не помешает помощь. Только смени ипостась, в этой у тебя мощности маловато.
- Да ты не разделяешь святые идеи феминизма, я погляжу.
- Или, - продолжает Михаил, - за столько лет скитаний ты утратил былую силу? Прости, я не думал...
Михаил склоняет голову набок. Прядь занавешивает глаза.
Аврора вскакивает.
- Мне всегда хватит сил тебя отшлепать, молокосос.
По лбу струится Логос.
Связь с источником благодати усиливается. Аврора чувствует, как течет огонь Божий.
- Очень вовремя, - говорит Михаил. - У нас тут саранча.
Стрекочущий поток ударяется о зонтик.

***

По льду расползается трещина.
Что-то блестит - цепь?
"С каких пор, - думает Люцифер, - она стала испускать сиреневые искры".
Из разлома выходит меч, острие целится Люциферу в грудь. И не увернуться, цепь тоже везде находила Люцифера.
Кипят воды Бездны.

***

Аврора изучает тень собственных крыльев. Логос свернулся в торок, но все равно жжет.
- Ты это сделал, - говорит Аврора.
Обугленная машина раскалывается. Фасад дома почернел. - Ты заставил меня сражаться за воинство.
- Ты спас людей, - произносит Михаил. Он встает со скамьи, - Как ангелу Господню и надлежит.
Аврора всегда знала, за какие заслуги этому сопляку доверили командование Воинством.
- Почему? - спрашивает Михаил, помолчав.
- Почему - что?
Зонтик порвался, Аврора проталкивает палец в дырку. Чем Аввадон чистил саранче жвала, интересно? Алмазной пылью?
- Почему ты думаешь, что Люцифер не присоединится к нам?
- Наверное, потому что в Бездну его поверг ты.
Бог любил повторять, истина видна издалека. Когда Михаил вышел из Бездны, сияние его поблекло. Уриил думал, это скорбь. Скорбь отбирает немаленький кусок благодати. "Крылья Михаила снова воспламенеют любовью к Господу, нужно только подождать", - сказал Уриил. Гавриил округлил глаза. "Разве что-то с крыльями Михаила? Они светятся так же ярко".
Ангелов Михаилу обмануть удалось. Но Уриил - ангел на половину.
Лет сто назад Уриил отошел достаточно далеко, чтобы увидеть правду.
- Ты оставил ему почти весь свой свет, - говорит Аврора, - Ты не уничтожил его связь с благодатью, ты обратил ее в цепь. Поэтому даже Бездна не поглотила Люцифера. Но он, если догадается как расколоть Цепь, вряд ли осыпет Рай цветами или заменит Апокалипсис на стол-фуршет.
Михаил подставляет лицо солнцу - и улыбается.
- Не люблю фуршет.


***


- Смотри, - сказал Михаил, небо отразилось в его глазах, или он отразился в глазах неба. - Разве не с любовью Отец сотворил все?
- Это ненормально, - ответил Люцифер, - везде чувствовать Его любовь.
Ветер поднял травяные волны, сиреневый цветок - Люцифер его впервые видел - скрылся за переплетениями колосьев. Потрясающая покорность судьбе. Люцифер засунул руку в колыщущееся море, по ладони мазнул стебель.
- Решил спасти цветок?
- У тебя глаза на спине?
- Ангелы всевидящи, - сказал Михаил, подбородок уперся Люциферу в плечо.
- И вездесущи, судя по тебе.
Люцифер выудил цветок из глубин зелени.
- Зачем ты нарушаешь божественный замысел? - поинтересовался Михаил. Его дыхание коснулось шеи Люцифера. Тот отодвинулся.
- Это всего лишь цветок.
- Ты уже и имя сменил. Чем тебе Самаэль не нравилось?
Люцифер примял траву под цветком.
- Наверное тем, что не я его выбирал. Да ты, наверное, не поймешь.
Облака стайкой поплыли мимо. Погасла зелень, перья на крыльях Люцифера поднялись.
Люцифер ненавидел холод.
Михаил придвинулся.
- Ты пышешь жаром, - заметил Люцифер. - Думаю, Создатель охотно разрешит тебе подменить солнце.
Михаил засмеялся.
- Ну, раз роль утренней звезды занята...
Было в Михаиле что-то странное. Совсем не ангельское. После разговоров с Отцом Михаил мог исчезнуть и долго не озарять своим светом райские кущи. Однажды Люцифер проследил за Михаилом. И что же? Михаил рубил мечом скалы, камни падали, волны шипели и пенились. Крылья Михаила били по воде, разносились брызги.
Вернулся Михаил с улыбкой на устах и крошками щебня в волосах. "Приятно пройтись по побережью".
А ведь лжи ангелов не учили.
- Ладно, пора.
Раздался шелест. Люцифер попал под крылья. Его словно обступили шелковистые теплые воды. Михаил поспешно отошел.
- Кстати, - сказал он перед тем, как воспарить. - я везде чувствую любовь Его, только когда ты рядом.
Солнце разогнало шайку облаков, но Люциферу уже недостаточно тепла.

***

Небо окунули в кровь. Облака отдают багряным, солнце вот-вот расколется.
Рафаил расправляет крылья.
Его свет расходится черными волнами, Лилит подныривает.
"Убей меня", попросил он, пламя перекинулось на перья. Он не умолял, поэтому Лилит отказалась.
- Я тебя помню, - говорит она. Отцу требуется пища, времени у Лилит мало, - Сколько ты гостил в Аду? Незабываемо, правда?
Светлые чистый ангелочек, у него крылья пушились даже. А волосы золотистой пеленой спускались по плечам. Лилит с наслаждением вываляла его в смардной жиже, Лилит целовала его, он морщился.
И она впервые почувствовала себя жалкой.
На ладони Рафаила собирается огонь.
- Не промажь, - говорит Лилит.
Когда светлый ангелочек выдернул опаленные перья из крыльев, Лилит только рассмеялась. "Поможет не надолго", сказала она. "Ад тебя выжрет".
Он бы умер, сил у него не оставалась, благодать в Аду не работала. Он знал это. А жить ему хотелось, Лилит видела.
Огонь Рая проходит сквозь тело Лилит, демоны боли не чувствуют.
- Помнишь, - шепчет Лилит, - как я заставила тебя проглотить человеческую душу?
После ангелочек сумел вознестись. Лилит не стала останавливать - зачем?
Печать демонам все равно не мешала, а Отец спал.
- Ответь мне, - просит Лилит. - Хоть раз ответь мне.
- Ты победила.
Рафаил щелкает пальцами. Пламя разрывает Лилит на части.

***

Его называли Богом, Господом Саваофом, Творцом Всего Сущего.
Мысль о нем повергала трепет и умиротворяла.
Не то чтобы так задумывалось.
Ему говорили, говорят и говорить будут: как прекрасно все, что ты создал.
Сам он не понимал, чем прекрасное отличается от непрекрасного.
Ангелы понимали.
Они поэтому родились.
- Создатель?
Свет Самаэля обогревал, но оставлял холод.
Самаэль опустился на воду.
Ангелы были одинаковыми, сейчас они разные.
Рафаэль обладает чистым утешающим светом, Гавриил - светом хлестким и ярким. Свет Михаила всеобьемлющ. Логос Уриила ограничивает и уничтожает.
Значит, его замысел шире, чем он воображал.
Пожалуй, это ближе всего к прекрасному.
- Создатель, - повторил Самаэль.
Небеса (синие с тех пор, как коснулось их сияние Михаила) окрасились в розовый.
"Интересная идея, - подумал он, - пусть всегда меняют цвет".
Самаэль раскрыл крылья, по воде всколыхнулась рябь.
- Как тебе?
Самаэль прищурился. Вдали волны мяли песок, трещали деревья.
Мир рос.
- Прекрасно, - наконец произнес Самаэль. - Но зачем?
Новая идея расстелилась в воздухе. Засияла модель тела.
По образу и подобию.
- Кто это?
- Человек.
Он подпрыгнул, брызги бросились во все стороны.
Человек - существо, которое будет менять и меняться. Как вода.
Он создал множество вещей, но сейчас казалось, будто создает впервые.
- Эти люди , - сказал Самаэль, крылья опустились, намокли концы перьев, - все будет им, да?
Ради них взойдет солнце и потекут воды? Ради них повернутся горы?
Он замер. Будущее Самаэля хлестнуло по щеке. Будущее всех созданий.
- Да, - сказал он. - Ради них.
Это было прекрасное будущее.


***

Огонь Ада выжигает душу дотла.
Очень мило со стороны людей - придумать аппарат по самоуничтожению. Люцифер не сотворил бы лучше.
"Бог, ты наделил их могуществом и свободой, но нет в них мудрости"
Когда появился Зверь, желания его воплотились в демонов. Зависть, похоть, гнев - воображение у Зверя богатое.
Демонам наплевать на ангелов, они охотятся за теми, кто породил их.
"Так поступают все дети", - думает Люцифер. Не то чтобы эта мысль ему нравилась.


Врата пылают, Люцифер останавливается. Печать дрожит, по ней бегут трещины. Зверь выбирается из глубин. Зря крыльями рисковал, Рафаил.
"Я прошу вас служить людям, - сказал Бог, - Укажите им путь ко мне, пожалуйста"
Народы проскакивали мимо истин, словно впотьмах блуждали.
Хотя солнце никуда не скрывалось. Склонить голову проще, чем поднять. Придумать идола проще, чем увидеть Бога.
"Любимое творение всегда несет скорби, правда?"- думает Люцифер.
Вопль Зверя разжигает пламя, испаряется корка льда. Люцифер видит сквозь прозрачное марево.
В рот Зверя стекаются демоны.
Зверь зовет чад нечестивых, и те идут.
Зверь сгущается, втягиваются демоны в тело его. Зверь уже напоминает человека. И Бога.
Люцифер морщится, изнутри обдает холодом.
- Они мои, - говорит Зверь. Голос его рассыпается тысячью слов. - Я не позволю тебе истребить род людской, ангел.
- У нас конфликт интересов, - говорит Люцифер.
Ад смыкается за спиной.

***

Бьют молнии в центр горы, с деревьев слетает шелуха листьев,
Баал гремит громом.
Вихри благодати сталкиваются и поглощают друг друга.
Баал всматривается - вдали мелькают черные вспышки.
Рафаил убил демона.
Поделом, демоны отвратительны.
Баал раскручивает теплый воздух, ревет торнадо.
Ангелы не умеют воевать. Они убивают и умирают.
Когда-то Рафаил сказал, что хотел бы исцелить этот больной безумный мир.
Черные вспышки испепеляют деревья, выжигают камни, и земля становится такой, какой была до всего.
Добрый доктор Рафаил.
Возможно, только Богу не наплевать на человечество.
Но Бог мертв.
Баал несется вперед.
Ангел преграждает ему дорогу. Благодать плетью бьет по шее. Баал теряет равновесие. Он выпускает молнии, те захватывают ангела. Клетка падает на лес.
Когда-то заряды, сходящие с пальцев Баала, исцеляли.
Черные волны накрывают небо, взрывается гора.
Людей не слышно, они наверняка кричат.
По черному куполу бегут оранжевые вспышки, Гавриил заявился, подумать только. Баал подныривает под облако.
Гавриил раскрыл крылья, они дергаются как в конвульсиях.
- Хватит, Рафаил. Это чересчур похоже на полное истребление.
Гавриил, думает Баал, неужели ты еще не понял?
Ангелам не нужно человечество. Они стремятся к самоуничтожению, а знаешь, почему?
- Балтазар, - говорит Рафаил, - Ты не особо прячешься.
- Я отверг это имя, - отвечает Баал, облака рассеиваются.
Свет Гавриила нисходит на Вьетнам. Люди? Серьезно? Даже после всего?
- А ты, я погляжу, отверг базовые принципы милосердия? - продолжает Баал. Молнии несутся к Рафаилу, ломаются о черную мерцающую стену.
- Ты знаешь о том, что я сделал, Балтазар?

***

Она кашляла, на песке расползались красные кляксы.
Пустыня дышала жаром, небо розовело, раскаленное.
- Молитву твою услышал, - сказал Рафаил.
Она подняла глаза. Пряди обрамляли лицо, впали щеки.
- Ангел, - прошептала она. - Спаси меня, ангел.
Рафаил распростер над ней крылья.
Благодать засветилась на вершине перьев, набухла, искрами устремилась вниз - и погасла.
Она закашлялась снова, по вискам струился пот.
Рафаил коснулся перьями ее плечей. Благодать словно прошла насквозь, из песка вырвались алые цветы.
- Слишком грешна, - сказала она, - прости, ангел.
И она оказалась не единственной. Люди вызывали его, но он ничего не мог поделать. Души их были связаны не с Богом.
Последней каплей стали трое детей. Они умерли прямо у Рафаила под крыльями.
Рафаил не видел уродливого, пока не спустился в Ад.
Пока не заглянул себе в глаза.

***
- Конечно, - говорит Баал, он проходит сквозь черную завесу, - но почему не знают архангелы?
- Да, - раздается позади, оранжевый свет отражается у Рафаила в зрачках. - Тоже голову над этим ломаю.
- Привет, Гавриил.
Баал оборачивается. Лилия вытягивается копьем. Баал принюхивается - для падших не существует запахов.
К несчастью.
- Наверное, - говорит Баал, - вы все были слишком заняты своими проблемами, чтобы заметить кое-что. Мы, в Бездне, более чутки к нуждам других.
Огненная вспышка ударяет Баала по лбу.
- Заткнись.
- Что, стыдно, Гавриил?
Баал отлетает.
Он уворачивается от расцветающих в копья лилий.
- Я пал, потому что понял, насколько бессмысленна твоя жертва, Рафаил. Тот молчит.
- Ты идиот, - вмешивается Гавриил, - если не понял самого главного. Рафаил - архангел. Мы не можем не спасать людей.
- Ты дурак? Мессир тоже архангел.
Цунами слизывают города, землетрясения поглощают народы. Люцифер пожирает человечество.
- Я сохранил эту душу в себе, - доносится до Баала. - Мы слились.
Рафаил расправляет крылья. Черные перья становятся красными и сгорают.
На их месте вырастают ослепительно белые.
Свет Рафаила накрывает Баала, но тому все равно уже. Он вспоминает, как в былые времена с рук его стекала жизнь, а не смерть. Он верил, что исцеление всего мира только вопрос времени, что люди станут как Боги и воцарится прекрасная эпоха до скончания бесконечности. Бог жестоко обманул ангелов.
Почему им хватило сил простить его?

***

Люцифер вспарывает когтями грудную клетку. Зверя обдает сиреневым светом.
- Ты, - говорит Зверь, - не соединен со своей сутью, ангел.
Из груди выходит меч. Люцифер нежно берется за рукоять.
Зверь не двигается.
- Я могу позволить тебе быть моим дитя. - Голос Зверя обволакивает, точно мед. - Я буду тебе Отцом, ангел.
Сзади раздается грохот. Обрушиваются Врата.
- Мне.
Сиреневый свет охлаждает огни ада, лед набегает на Зверя, тает с шипением и снова ползет.
- Не нужна.
Зверь выпускает изо рта пламя, Люцифер уворачивается, огненные струи хлещут по телу, нет, градус недостаточный. Человеческими страстями не сжечь архангела, даже падшего, даже Люцифера.
- Любовь отца моего.
Меч рассекает нити, связующие Зверя с родом человеческим, Зверь воет, призывая демонов, но ты же поглотил их, никто не придет.
Плоть Зверя расходится, пульсирует сердце, грязно-желтое. Вот она, основа человечества.
Меч проходит сквозь сердце Зверя, разрастается по Аду лед.
Отвратительная сущность греха застывает. Теперь ясно, до чего уродливо все, что создало чеьовечество.
Зверь распадается на части.
Ад мерцает, тысячи душ взмывают вверх, белые огни проносятся над Люцифером.
Тот идет вглубь Ада, меч сокрушает стены, осушает серные реки. Остаются льды.
Но не надолго - от удара мечом крошатся и они.
Пустота окружает Люцифера. Она не прекрасна, и не уродлива. Никакая.
Люциферу не на чем задержать взгляд. Он подносит к глазам меч.
И видит, что из него сыплются синие искры.

***

Аврора настораживается. Вихри саранчи к юго-западу стихают.
Михаил молчит, и от этого тревожно.
В доме напротив орут друг на друга супруги. "Да", кричит жена, - "да, я считаю, это ты виноват, что мы не смогли уехать в бомбоубежище. Ты всегда позволял другим себя использовать, а о семье и не думал!.." Сиреневая вспышка ложится на фасад. "Потому что я не люблю тебя", - отвечает муж. - "Прости, я никогда не любил тебя". Сиреневый свет стекает со стен, плывет по асфальту. "Я тоже", говорит жена, - "я не знаю, зачем вышла за тебя. Прости"
Корни Зверя выдираются из людских сердец.
Через три квартала девушка распахивает окно и начинает играть. Звуки скрипки вырываются на волю, музыка стучится в задраенные двери.
Дети перестают плакать.
- Что это? - спрашивает Аврора. Не то чтобы она не понимает.
Михаил поднимается.
- Основа замысла, - произносит Михаил. Он с нежностью оглядывает улицу. Ни тысячи замков, ни тысячи стен, ни сама Бездна не укроют от Михаила.
Авроре впервые за пять тысяч лет жаль Люцифера.
- Скажи мне, всесвятый, не перепутал ли ты опять любовь с манипуляцией?
Михаил ступает в воздух, крылья расправляются.
- Будь любезен, Уриил, замолчи и останови главный фронт. Пусть пока никто не поднимается на небеса.

***
Небеса встречают Люцифера пустотой.
Но пустотой Люцифер наелся и в Бездне, и в Аду. Пустота преследует Люцифера
Сиреневый и синий свет брызжет от меча, Люцифер щурится.
Разрушить колонны, на которых стоит Престол Господень, или найти сначала Михаила?
Люцифер слышит как наяву: "вот, я верну тебе благодать, а ты сразу станешь примерным ангелом".
Наверняка так задумывалось. Михаил не умеет проигрывать.
- Не то чтобы я хочу тебе мешать, но зачем ты крушишь небеса? Для симметрии?
Михаил стоит у дверей в Храм Господень. Крылья опущены.
- Где твой свет? - спрашивает Люцифер.
Михаил разводит руками.
- А то не знаешь.
Люцифер наставляет на Михаила меч. Сиреневый свет собирается у острия.
- А мне кажется, что будь у тебя такое намерение, - говорит Михаил нараспев, - ты осуществил бы его еще в Бездне.
Михаил улыбается.
- Тебе совсем нестрашно? - спрашивает Люцифер.
Меч вибрирует. Люцифер касается рога - тот раскален.
- А чего я должен бояться?
- Ты просчитался, - говорит Люцифер. - я не испытываю никаких чувств ни к небесам, ни к ангелам. Ни к тебе.
- Да, - отвечает Михаил. - И это ненадолго.
Крылья Михаила вспыхивают синим. Синим отдает меч в руках Люцифера.
До чего жарко.
- Иди ко мне, - приказывает Михаил.
Меч тянет Люцифера вперед, расходятся время и пространство, вот Господь говорит:"Ты мое лучшее творение, Самаэль", крылья Самаэля цвета зари раскрываются, Самаэля счастлив. Вот Господь говорит:"нет никого ближе мне, чем люди".
Раз так, то я отрину имя, которое ты дал мне. Я буду не я, я буду другим. Таким, каким ты возненавидишь меня, Боже. Раз ты не можешь любить меня.
- Михаил. Ублюдок.
Люцифер падает на колени. Крылья Михаила накрывают его, Михаил опускается рядом.
- Тише, тише. Все хорошо.
Михаил обнимает Люцифера, и боль вырывается из тела синими искрами. Люцифер впивается ногтями в спину Михаила - пусть тебе тоже будет больно, ублюдок, если бы не ты, если бы не ты, я не хочу вспоминать, не заставляй меня. Ты же знаешь все, почему ты другой?
- Когда я смотрю на тебя, - говорит Михаил, его дыхание скользит по щеке, - я понимаю, что ничего не напрасно.
Пустота взрывается в Люцифере.

***

- Простите, - снова говорит Инга. Она пытается приладить незнакомцу выдранные волосы, не выходит. - Правда, простите. Я не знаю, как мне загладить вину, извините, я заплачу.
Армия кактусов наставила на Ингу колючки. Сирень замерла от удивления.
Снаружи движутся черные облака.
Надвигается ураган.
- Все нормально, - говорит незнакомец. Он потирает синяк под глазом. - Я это заслужил.
- Простите?
Инга приседает на пол. Ноги не держат ее.
Незнакомец наклоняется.
- Понимаете, - говорит он, - я, в некотором роде, виновен перед человечеством.
- Все виновны, - замечает Игорь. Он сметает в совок осколки чашки. - Наши грехи разрушили мир. Если бы Бог был, он сам бы нас уничтожил.
Брови незнакомца ползут вверх.
- Вы правда так считаете?
Инга утирает лоб.
- Я никому не делала добра, даже дочери. Я работала круглыми сутками, предпочитала потом идти к мужчинам, а не домой. Неудивительно, что Таня, как выросла, уехала в другой город. Сейчас я не помню ни одного из своих любовников. Только лицо Тани.
Порыв ветра ударяет в стекло.
- Принесу еще кофе, - говорит Игорь.
- Знаете, - произносит незнакомец, он присаживается рядом с Ингой, Инга видит его зрачки, - я поступил со своими детьми еще хуже. Они думают, что я мертв. Но понимаете, у меня не было выбора.
Игорь приносит новый кофе. Поднос стукает о стол.
- Да вы мерзавец , - говорит Инга. - Значит, я поделом вас побила.
Незнакомец смеется. Рука его ложится Инге на плечо. Инге приятно. Хотя ощущение странное, будто ты легче воздуха.
- Даже не представляю, что скажут мои старшие. У них всегда было ангельское терпение, но я вывел из себя даже Аврору.
- Если - говорит Инга, стекла вторяет ей, - мы переживем этот ураган и сеть будет работать, давайте позвоним своим детям.
- Вы считаете, они простят нас?
- Нет, но мы обязаны попросить прощения.
Незнакомец улыбается. Глаза его отдают синевой.
- Вы правы, Инга.
- Вы знаете мое имя?
- Да. Я же Бог, - говорит он.
И вихрь, который целился в кафе - развеивается.

***
- А кто скажет Аввадону, что мы решили отменить Апокалипсис?- слышит Баал. Он жив, надо же. В нос бьет запах лилий. Это значит, Баала снова зовут иначе.
Под щекой что-то мягкое.
Он открывает глаза.
Крылья Рафаила распростерлись над ним и еще половиной мира.
Срастается кора деревьев, сквозь выжженную пустошь продираются травы.
- Не, ну я уничтожила часть его драгоценной саранчи, давайте лучше Гавриил?
Струи Логоса расчерчивают небо.
Ядовитое дыхание Ада скатывается в огненную решетку.
- А что сразу Гавриил, я обиделся, между прочим, на тебя, Ури!
Оранжевые вспышки запускают остановившиеся сердца и обмелевшие реки.
- Командир! - к Рафаилу подлетает всклокоченный ангел. Бог мой, это же Афаэль. - Только что поступили сведения... Где-то на квадранте А самовольно затух ураган, запущенный Войной. И еще...
Балтазар приподнимается. Перья Рафаила шуршат над ним. Собственные крылья зудят, отрастая.
На горизонте расползается белый свет.
- Мне кажется, - говорит Балтазар, - или Бог менее мертв, чем мы все думали?
Лицо Гавриила бледнеет, аж веснушки выделяются. Балтазар почти готов рассмеяться, но Рафаил стискивает его плечи.
- Мать твою, - произносит Аврора, ее трясет, - Мать твою!

***

Над лесами пролегла сиреневая полоса, солнце купается в розовом потоке.
Вода под Люцифером наполняется медовыми бликами, черные нити травы тянутся к свету.
На горизонте выцветает утренняя звезда.
Спина горит, Люцифер падает в сияющую воду, поднимаются брызги.
Впереди темнеет камень. Серая плита, на которой написано одно слово. Одно имя, если точнее.
- Самаэль, - произносит Люцифер.
- Я умер?
Над Люцифером нависает тень.
- Нет, - говорит Михаил. Он садится, крылья хлопают по воде. - Это умер Самаэль.
- Наверное, я скорблю, - замечает Люцифер. Рог пылает, пока на него не кладет ладонь Михаил.
Люцифер закрывает глаза, чтобы не видеть, каким прекрасным стал мир.
- Все, кто пал, вернулись домой. Кроме Аввадона. Он милостиво согласился принять ключ от Бездны.
- Ожидаемо.
Люцифер слышит шепот молитв и колокольный звон. Значит, Бог принял даже Люцифера.
Люцифер чувствует запах луговых цветов и меда - Михаил нависает над Люцифером. Щекочут пряди волос Михаила, скользят шелком по щекам.
- Можно мне?
Дыхание Михаила касается шеи.
Теплые воды раскачиваются, будто колыбель.

Солнце окрашивает внутреннюю поверхность век в багрянец.
Но не солнце будит Люцифера, а чужое присутствие.
Он открывает глаза.
Мелкая рыжая девчонка сидит рядом, воды нет.
Поле обступает со всех сторон, качаются маки. По стеблю взбирается божья коровка.
Люцифер приподнимается.
Девчонка ойкает, что-то свешивается Люциферу на глаза.
Синяя лента Михаила. Ну конечно.
- Архистратиг попросил передать, - говорит девчонка, - но вы спали, и я тут решила ... эээ... на рог. Повязать.
- Я заметил.
Люцифер сдирает ленту.
Девчонка встает, звякает связка талисманов. Серебряный крест с Михаилом ложится поверх рубахи.
- Хотите подарю? - спрашивает девчонка, перехватив взгляд. - Уже от меня лично.
- Ты знаешь, кто я?
- Да, - отвечает девчонка.
- Не боишься?
- Неа.
Она не лжет, тепло исходит от нее, словно в нерешительности зависает над Люцифером. Это приятно.
- Люди, - говорит Люцифер, - вы очень странные.
Ленту колышет ветер.
Ветер согласен.