читать дальше
- Странно, - говорит Карл. Ручка нависает над блокнотом. - Никогда не верил в христианский ад.
Из-под земли вылетают столпы серы, грешники ударяют по котлам, вступает хор демонов. "Не было команды",- орет Асмодей. - "Отставить приветствие!"
Люцифер стягивает с рогов бантик. Неделю выбирал, между прочим.
- Теперь вы можете поверить, господин Юнг. Вы куда?
Карл прилаживает блокнот к ближайшей дыбе.
- Разумеется, обьяснение есть, - восклицает Карл. - Что за...
Ручка его отныне и навсегда пишет кровью. Скромный подарок от главного поклонника.
Люцифер заглядывает через плечо.
"Архетип Смерти, догматизм протестантского сознания, конфликт символов"
- Так нам начинать? - спрашивает Асмодей.
Люцифер шикает.
Пусть ничто не мешает Карлу.
- И когда я увидел огонь, я подумал, не является ли он проявлением негативного комплекса отца?
Стол накрыт скатертью-самобранкой, но Люциферу не до еды. Алые розы, символ любви и страданий, клонятся к бараньей ноге. Свечи потухли, пока Карл обьяснял Люциферу свое видение Ада.
Карл задевает чашу, вино проливается.
- Конец жизни, - замечает Карл. - Интересный выбор метафоры...
- Яблочка? - спрашивает Люцифер, он пододвигает блюдо.
- О, - говорит Карл, - мое подсознание пытается донести до меня истину. Интересно, какую?
- Да, - произносит Люцифер, вопли грешников оглушают на миг, - действительно интересно.
Асмодей расстегивает рубашку, под ногами оседает сутана. Стукают склянки со святой водой.
- Юнг сказал, что я архетипический образ дурака.
Самаил замирает, падает кренделек - и не найти, свет от ламп-скорпионов размывается. Левиафан требовал гирлянд в виде саранчи. Вот уже две тысячи лет Левиафан считает "Апокалипсис от Иоанна" путеводителем по интерьерам.
Вот уже две тысячи лет Ад переполнен зверями да блудницами. Плюс темнота, как в заднице худшего грешника.
- Ты, Асм? Да быть не может.
Асмодей недавно проколол пупок - надеялся стать более устрашающим. Жаль, Асмодей носит белоснежные рубашки, брюки на подтяжках и сутану.
Пирсинг углядит только рентгеновское зрение, люди таким не обладают. А вот архангелы Господни...
- Не понимаю, чего это Мессир носится с Юнгом, - говорит Асмодей, он разглядывает себя в зеркале, - Ну и где я дурак? Скорее демон.
Тощая зараза, думает Самаил.
Самый вменяемый демонолог описывал Асмодея, попискивая от восторга: "Тонкий стан; очи, горящие аместистовым огнем; черные, точно ночь, локоны, струящиеся по спине". Это было до того, как Асмодей пережил кризис, подстригся и выкрасил патлы фиолетовым.
Самаил морщится.
Ладно, придется открывать новую упаковку крендельков. Спасибо, Левиафан, сволочь, вечно пребывающая в ажиотаже.
- Знаешь, - говорит Самаил, - тебе определенно не хватает пирсинга на лице.
Асмодей разворачивается, сутана опутывает ступни - бабах.
- Для большей демоничности, - добавляет Самаил, кренделек разламывается. - Эй, ты не ушибся?
- Твои рога, - сообщает Карл, - они выставляют напоказ твою хтоническую сущность, бессмертного, бесконечного зла.
Люцифер ссаживает с колен грешницу. Та посылает Карлу воздушный поцелуй.
- Польщен. Весьма.
Шелестит блокнот. Карл опускается на драконий череп.
Интересно, где Левиафан достает предметы интерьера?
Люцифер оглаживает диван - багряной, разумеется.
- Вот, я уже сделал несколько пометок, сейчас...
Люцифер дергает бороду, музыканты разбегаются.
Фонтан крови высыхает. Со столика испаряются вино, яблоки, ваза, курица - и другие символы коллективного бессознательного.
- Итак, - говорит Карл, - вероятно, я очень боюсь смерти, раз даже после нее не отпускаю главный архетип...
Люцифер поднимается.
- Потрогай меня, - велит он. Сам хватает Карла за рукав. - Как ощущения?
- Почти реальные, - отвечает Карл, - Но я полагаю, это моя интуиция предвосхищает.
Люцифер разжимает пальцы.
Люди - удивительные создания,
не зря Михаил так любит их.
Люцифер улыбается.
Хорошо, что все психологи попадают в Ад.
- Боюсь, скоро Юнг докажет, будто Ад - его посмертные фантазии.
Уриил опускает газету. Газета эта за тысяча девятьсот пятый год, неважно.
Ничего не меняется.
Фрейд отставляет сахарницу.
- Высокомерный мальчишка, - заявляет Фрейд. - Даже не хватило смелости признать, что завидует моему члену.
Сахарница скользит по черной половине стола. Уриил ловит.
- Согласись, у Юнга есть стиль.
Фрейд швыряет чашку.
- Безвкусица! А знаешь, его работы, нет, я не читал, конечно, мне передавали...
Уриил кивает.
Юнг всюду сеет мрак и раздоры.
Идеальный всадник Апокалипсиса, Аду подфартило.
Главное, чтобы Люцифер не поверил Юнгу.
***
- Апостол Петр?! Символ перехода, - бормочет бородатый мужик, он прижимает блокнот к груди Петра, ручка давит.
- Кто это? - интересуется Петр. - Атеист, что ли?
Бородатый мужик отскакивает, взор его блуждает туда-сюда, останавливается на Вратах.
- Рай?!
- Был, пока тут не обосновался Гавриил.
- Я должен это проинтерпретировать!
Бородатый мужик бросается вперед.
- Эй, - орет Петр, - Царство Небесное силой берется, конечно, но в порядке очереди.
Карл всегда верил. Верил в русскую Бабу Ягу, японских лис и германских валькирий.
Мама говорила, их нет, ничего не существует, один Иисус.
Вот в Иисусе Карл и сомневался.
Нет, распять мессию человечество могло, конечно.
Иисус - типичный культурный герой, он пошел против миропорядка, и поплатился.
Архетипы вечны. Они управляют человеком даже после смерти.
Коллективное бессознательное точно воспроизводит Рай: пышные кусты жасмина, трава мягкая, щекочет пятки.
Карл задирает голову. Какое небо, темное в середине, по краям расходится белизна, а между - синева, бесконечная, всепрощающая, к ней не подобрать архетипа.
- Что случилось?
На Карла смотрит Господь.
Он так молод.
У него глаза цвета неба.
Колени подгибаются. За спиной Господа распускаются крылья, они обнимают Карла, и хорошо, и правильно, и смыслы перестают мучить.
Постойте. Крылья у Бога? Символ двойственности и хождения между мирами? Вот почему в Библии написано "по образу и подобию своему"!
Карл проползает под крыльями, из кармана выпадает ручка.
Блокнот, где блокнот...
- На, - говорят.
Карл оборачивается - Дьявол? Среди райских садов?
- У него крылья, - говорит Карл Дьяволу. - У Господа крылья!
- Михаил, - сообщает Господь. - Архангел.
- Да ладно, - хохочет Дьявол, - не скромничай, брат! Ну, Карлуш, чего наархитипировал? Это мое, кстати, не надо его спасать.
Солнце освещает стены, белые, огромные - символ границ разума? Что за ними?
- Это все, - шепчет Карл, - порождено представлениями древних иудеев. Они бродили по пустыне, они хотели туда, где зелень и вода. И чтобы крылатый Господь перенес их...
- Архангел, - поправляет Господь.
- Не мешайте, - отвечает Карл. Ручка еле поспевает за мыслями.
Карл не замечает, как Дьявол подкрадывается сзади. Как Господь загораживает солнце, и верно, солнце светит туда, где Господь стоит.
Ответы проносятся мимо, столько их, они простые, очевидные.
"Что, - думает Карл, пока синева обволакивает, - Бог - брат Дьявола?"
***
- От моих крыльев, - говорит Люцифер, - он в такой восторг не приходил.
Юнг спит, голова у Люцифера на коленях.
Горят глаза черепов.
- Вот теперь, - произносит Гавриил, - ты понимаешь меня, да?!
Вино течет по белой половине стола.
Люцифер кусает яблоко. Лучшая аллегория познания из существующих. Совы вообще невкусные.
- Неа, - говорит Люцифер, он нащупывает Карлов блокнот. - Абсолютно тебя не понимаю, Гаврюша. Кажется, тут не хватает еще символа.
Перед Гавриилом возникает ваза с лилиями.