Пишет Tongor:
Лошади, собаки и кошки.
Лошади, собаки и кошки в мифологии
ЛошадиЛошади
Лошади, наряду с теми же собаками, были одними из первых спутников человека. Самым явным образом это отражается во множестве загадок и поговорок, связанных с лошадьми. Но ещё более интересно - и малоизвестно - что образ коня или лошади в мифологическом сознании был тесно связан с разнообразными небесными явлениями, начиная от Солнца и заканчивая сугубо местными сказаниями о созвездиях. Так повелось ещё от санскрита, в котором один из эпитетов Солнца - arvan - прямо обозначает коня как стремительный объект, либо, в случае употребления как самостоятельного существительного, как коня со всадником, в русском языке можно сказать "верховой". И следом наблюдаем, что Солнце - Surya в ведических текстах, изображается в облике человека, стоящего на золотой колеснице, влекомой двумя, семью или девятью золотошёрстными кобылицами. У них были свои имена, первоначально простые прилагательные: белая, светлая, рыжая, но потом эти имена превратились в названия божественных животных ведической традиции - Haritas, Rohitas, Aruschis и т. д. И уже в более позднем источнике, "Метаморфозах" Овидия сказано, что Солнце-Гелиос разъезжает по небосводу на крылатых пламеннодышащих лошадях. В русских сказках и былинах у коней также часты небесные атрибуты, например, свойства грозовой тучи: необычайная скорость, полет по поднебесью, способность перескакивать через моря, горы и пропасти.
И в германо-скандинавской мифологии нашлось место таким сущностям. Здесь колесницу Солнца влекут два коня: Арвак (Arwakr), "рано пробуждающийся", и Альсвид (Alswidhr), "быстрейший". В С.Э., в Речах Вафтруднира, говорится о том, как Один, приняв вид странника, зашёл в гости к этому великану посостязаться с ним в мудрости. Они задают друг другу разные сложные загадки; в том числе и о небесных конях. Один, вступив в жилище Вафтруднира, назвался Гагнрадом (Жаждущим).
Вафтруднир
Гагнрад, скажи,
коль стоя ты хочешь
спорить со мною:
что за конь поутру
день нам приносит,
как имя коню?
Один
Скинфакси конь
сияющий день
поутру нам приносит;
слывет у героев
он лучшим конем
с гривой сверкающей.
Вафтруднир
Гагнрад, скажи,
коль стоя ты хочешь
спорить со мною:
кто конь, несущий
сумрак ночной
над богами благими?
Один
Хримфакси конь
сумрак несет
над богами благими;
пену с удил
роняет на долы
росой на рассвете.
Здесь имена коней означают: Skinfaxi - Светлогривый и Hrimfaxi - Инеегривый. Вообще, Вафтруднир, дословно, "сильный в запутывании", и есть мнение, что в Речах Вафтруднира передаётся смысл какого-то испытания, состоящего в ответах на ритуальные вопросы. Возможно, речь о испытании, входящем в ряд ритуальных, инициационных действий. Также замечу, что hrim (grim) в дальнейшем приняло оттенок, более близкий к отрицательному, например, словосочетание grim steed в англоязычной поэзии иногда употребляется синонимом к "коню бледному".
И не только Солнце и его видимое суточное движение нашли своё отражение в преданиях, связанных с лошадьми. Самое главное созвездие северного неба, Большая Медведица, фигурирует у многих народов в поверьях и сказаниях. В частности, у арабов вторая звезда хвоста Б. М. называлась Мицар (Конь), а парная ей звёздочка потусклее - Алькор (Всадник). Если человек мог разглядеть обе звезды, его зрение считалось нормальным. В то же время у немцев есть своё сказание об этих звёздах! Алькор в нём называется Fuhrmann (Возница). Согласно этому сказанию, некий возчик однажды вёз Спасителя, и тот в благодарность за подброс пообещал ему в награду царствие небесное, но возница ответил, что лучше бы ему оставаться при своём занятии. Спаситель исполнил его желание и повозка (Большая Медведица) вместе с возницей была перенесена в небеса. Вместе с тем, на Б. М., название которой пришло в русский язык от древних греков, указывают и как на колесницу Вотана (Одина), и на колесницу Ильи-Пророка. И восьминогий Слейпнир, личный конь Одина, далеко не единственный в своём роде. В русском фольклоре ему соответствует восьминогий же конь царя Огненный Щит-Пламенное Копьё из сказа о богатыре Еруслане Лазаревиче.
А что насчёт расхожего мнения о присутствии лошадей в слове "кошмар" или "nightmare", то тут момент довольно спорный. С одной стороны, и там и там однозначно виден корень "мар", в немецком кошмар так и называется: Mahr. И русский, и английский, и немецкий, относясь к индоарийской группе языков, многие основополагающие корни взяли из древнего санскрита. Индийская мифология говорит о Маре как об отрицательном персонаже, искушавшем Будду различными плотскими видениями, чтобы отвлечь от духовного совершенствования. Персонифицируется Мара как воплощение безыскусности, бездуховности, низкой чувственности. Да и действия его видений напоминают о суккубах. С другой стороны, в древнеанглийской мифологии mare - та самая кобыла. А в башкирских и алтайских народных сказках и байках, сохранившихся, кстати, до современности, присутствует красивая женщина в белом платье, под которым скрываются конские копыта вместо ступней. Она ночами завлекает путников, в том числе и нынешних автомобилистов, после чего терзает их ужасными видениями и убивает. Так что здесь, возможно, произошло обычное для соседствующих либо однокоренных культур взаимопроникновение смыслов.
Конечно же, нельзя обделить вниманием самого "нашего" мифологического коня - Сивку-Бурку. Почему не Конёк-Горбунок? Потому что Сивка-Бурка намного старше и главнее его. Объяснение этому будет дано по ходу разбора образа. Сивка-Бурка ещё и каурый, вдобавок ко всему. То есть сразу и сивый (светло-серый в седину), и бурый (тёмно-коричневый) и каурый (рыжеватый, светлый, близкий к соловому окрас). Три цвета. Три цвета, идущих по градации от старого - сивые, седые волосы - через зрелость к молодой "масти". И вот тут начинается самое интересное. Три цвета логичным образом ассоциируются с известными "тремя возрастами". Но при чём тут лошадиная масть? Чтобы понять это, нужно внимательно разобрать текст. Сказки, по-хорошему, читать надо не как литературное произведение, а задумываться над ними.
Толстой оставил нам отличную запись этой сказки.
Жил-был старик, у него было три сына. Старшие занимались хозяйством, были тороваты и щеголеваты, а младший, Иван-дурак, был так себе - любил в лес ходить по грибы, а дома все больше на печи сидел. Пришло время старику умирать, вот он и наказывает сыновьям:
- Когда помру, вы три ночи подряд ходите ко мне на могилу, приносите мне хлеба. Старика этого схоронили. Приходит ночь, надо большему брату идти на могилу, а ему не то лень, не то боится, - он и говорит младшему брату:
- Ваня, замени меня в эту ночь, сходи к отцу на могилу. Я тебе пряник куплю.
И начинается древность. Жертвоприношение умершему - вот что такое принести хлеб на могилу отца. Но, идти ночью на кладбище старшему сыну было страшно, и он уговорил младшего, почитая его дураком. В то время как в русских сказках дурак - вовсе не такой дурак, каким кажется; он в первую очередь противопоставляется приземлённому, логичному, рациональному мышлению старших братьев. Важно отметить, что жертвоприношение предкам и соблюдение должного ритуала было очень важным в сознании людей дохристианской эпохи. Оно и сейчас сохраняется, конечно, в других формах. Но не об этом речь. Степень важности хорошо иллюстрируется небольшой доброй сказочкой, которую я приведу для ясности.
Был-жил крестьянин на пустом месте; было у него два сынка: в зыбке, и годовой, и дочка трех лет. Он сказал хозяйке: "Я завтра помру, повали меня под образа и трое сутки кади". Мужик помер, жена двое суток кадила, а третьи - забыла. Ходит девочка трехлетняя и говорит. "Маменька, маменька, отец-от ожил, сел!" - "Что ты, сел, помер ведь!" Хозяйка заглянула - муж на лавке сидит, зубы брусом точит. Хозяйка схватила двух сынков и на печь заскочила, осталась девочка на полу. Покойник схватил из зыбки пеленки и съел, и девушку съел.
То есть хочешь не хочешь, а нести хлеб надо было. И...
Иван согласился, взял хлеба, пошел к отцу на могилу. Сел, дожидается. В полночь земля расступилась, отец поднимается из могилы и говорит:
- Кто тут? Ты ли, мой больший сын? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет? Иван отвечает:
- Это я, твой сын. А на Руси все спокойно. Отец наелся хлеба и лег в могилу. А Иван направился домой, дорогой набрал грибов. Приходит старший брат его спрашивает:
- Видел отца?
- Видел.
- Ел он хлеб?
- Ел. Досыта наелся.
Настала вторая ночь. Надо идти среднему брату, а ему не то лень, не то боится, - он и говорит:
- Ваня, сходи за меня к отцу. Я тебе лапти сплету.
- Ладно.
Взял Иван хлеба, пошел к отцу на могилу, сел, дожидается. В полночь земля расступилась, отец поднялся и спрашивает:
- Кто тут? Ты ли, мой средний сын? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?
Иван отвечает:
- Это я, твой сын. А на Руси все спокойно. Отец наелся хлеба и лег в могилу. А Иван направился домой, дорогой опять набрал грибов.
Средний брат его спрашивает:
- Отец ел хлеб?
- Ел. Досыта наелся.
На третью ночь настала очередь идти Ивану. Он говорит братьям:
- Я две ночи ходил. Ступайте теперь вы к нему на могилу, а я отдохну.
Братья ему отвечают:
- Что ты, Ваня, тебе стало там знакомо, иди лучше ты.
- Ну ладно. Иван взял хлеба, пошел.
В полночь земля расступается, отец поднялся из могилы:
- Кто тут? Ты ли, мой младший сын Ваня? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?
Иван отвечает:
- Здесь твой сын Ваня. А на Руси все спокойно. Отец наелся хлеба и говорит ему:
- Один ты исполнил мой наказ, не побоялся три ночи ходить ко мне на могилу. Выдь в чистое поле и крикни: "Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!" Конь к тебе прибежит, ты залезь ему в правое ухо, а вылезь в левое. Станешь куда какой молодец. Садись на коня и поезжай.
Очевидно, что про Русь как таковую речь идти не могла в оригинале, т. к. и Руси самой тогда не было, эта вставка явно сделана Толстым, ну да ладно . Вот в этой части, думаю, находится самое важное. Отец в награду за верность сына традиции доверяет ему родового коня, который служил деду (сивый цвет), отцу (бурый, каштановый), а теперь послужит сыну. Конь, наряду с собакой, у славян и у многих других народов служил проводником человека в царство мёртвых. И дело происходит среди ночи в чистом поле. Иван вызывает коня из навьего мира! Он и появляется, как и положено существу из потустороннего мира - в дыму и пламени: "Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет". Непростая лошадка Ивану-Дураку досталась...
В одном из вариантов сказки коней этих мастей получает каждый из братьев, но со старших - при неудачных попытках допрыгнуть до терема с царевной - снимают головы, и только Ивану на каурой лошади удается поцеловать царевну. Сохранились и версии, в которых прямо говорится, что отец первоначально предназначал старшему брату сивого коня, среднему бурого, а младшему каурого. Но старшие братья не пришли на могилу, пренебрегли своим наследством, и оно всё целиком досталось младшему. При этом интересно, что конь, изначально предназначенный младшему, несравненно лучше. Ведь вещая – значит чудесная, способная предугадывать будущее. Это проясняет смысл необходимости именно трёх прыжков вверх при брачных испытаниях. Белый и коричневый конь не в состоянии допрыгнуть до верха башни, где находится царевна. И только красный конь решает задачу, помогая Ивану пройти испытание. Ясно, что в сказке таким образом передаётся обряд инициации, по завершению которого Иван из Дурака превращается в царского зятя.
СобакиСобаки
Так же как и лошади, собаки являются древнейшими соседями и помощниками людей. Сразу сделаю необходимую оговорку: из-за своего очевидного происхождения, в мифах и легендах собака и волк являются практически равнозначными образами. Поэтому можно утверждать, что говорим "собака", подразумеваем "волк" и наоборот. Отрицательные оттенки характера у мифологических волков есть, но встречаются единично, как, например, волк Фёнрир.
Наверное, невозможно найти на земле культуру, в мифологии которой не присутствовала бы собака. Даже на островах Океании есть предание, согласно которому "Когда Бог задумал создать первых людей, то вылепил из глины две человеческие фигурки. Хорошо поработав, Бог притомился и заснул. Только он уснул, как приползла огромная змея и съела фигурки. Пришлось Богу лепить новые. Но и их проглотила змея. Тогда Бог вылепил собаку и ночью поставил ее рядом с человеческими фигурками. Когда приползла змея, собака налетела на нее и прогнала. С тех пор собака стала надежным сторожем у человека". А на Ближнем Востоке сохранилась легенда о царе Соломоне, рассказывающая о происхождении породы борзых собак:
"Однажды царь Соломон, согласно повелению, полученному от Бога, приказал всем животным собраться вместе, на котором каждое из них могло бы высказать свои нужды и пожелания и взамен выслушать наказ Творца, как относится друг к другу. По зову царя собрались на съезд все звери за исключением ежа. Разгневанный таким неповиновением царь обратился к ним с вопросом - не вызовется ли кто-нибудь отправиться на поиск ослушника. Нашлось всего два охотника: лошадь и собака. Лошадь сказала: "Я найду непокорного, я выгоню его из логова, но я не в состоянии буду взять его - для этого слишком велик мой рост и к тому же ноздри мои не защищены от уколов ежовых игл". Собака же заявила: "Мне не страшны колючие иглы, но моя морда слишком толста, и я буду не в состоянии просунуть ее в логово ежа в случае, если он скроется туда прежде, чем я схвачу его". Выслушав это, пророк произнес: "Да, вы правы. Но я не хочу безобразить лошадь, уменьшая ее рост, это было бы очень плохой наградой за ее усердие и повиновение. Лучше же я прибавлю красоты собаке, чтоб наградить ее за высказанное рвение".
Сказав это, царь взял морду животного обеими руками и до тех пор гладил ее, пока она не сделалась совершенно тонкой и заостренной. Тогда все присутствующие увидели, что собака превратилась в стройную изящную борзую. Оба добровольца немедленно пустились на поиски и вскоре представили царю упрямое животное. Царь Соломон был очень доволен, ежа строго наказал, а к лошади и собаке высказал особую милость: "Отныне вы будете спутниками человека и первыми после него перед лицом Бога".
Несмотря на то, что Соломон жил, в исторических масштабах, гораздо позже действительного приручения лошадей и собак, подобные легенды отражают тесную связь обоих животных с человеком. Важно, что в самом общем случае собаки - частые спутники Богов.
Так повелось ещё со времён Древнего Египта, где Анубис представлялся жителям древней страны в виде человека с головой собаки или шакала (иногда просто в виде шакала или собаки, на первых этапах развития культуры, когда еще силен был зооморфизм). Он сопровождал души усопших в зал судилища, где взвешивались их сердца (символ души) на специальных весах, уравновешенных истиной. Анубису отводилась значительная роль в погребальном ритуале; одной из его важнейших функций была подготовка тела покойного к бальзамированию и превращению его в мумию. Культ Анубиса в Египте намного древнее почитания Осириса и возможно он послужил основой для формирования представлений о шумерской собакоголовой богине Бау.
Анубис в иероглифах часто писался как "Ан-пу", возможно, здесь указывалось на происхождение отца Бау, шумерского бога Ан. Сириус - Звездный Пес - отождествлялся с шакалоглавым Анубисом, сыном Осириса (по другим версиям мифа - Ра). Считается, что Анубис сторожит и охраняет богов, как собаки охраняют людей, его имя означает "Стоящий впереди чертога Богов". По другим вариациям египетских мифов, Сотис (или Сопдет, Септет) - богиня звезды Сириус, также покровительница умерших, она часто отождествлялась с самой Изидой (в частности, по одной из легенд, Изида зачала Гора в образе звезды Сотис) - празднование Изиды довольно часто совершалось с празднованием восхода Сириуса, на этих празднованиях впереди колесницы Изиды несли изображение собак, или даже вели живых собак. Изображения Анубиса сохранились на стенах погребальных камер и гробниц. Статуя этого бога украшала храм Изиды и Осириса, гробницы в катакомбах Ком-Эль-Шугафа, являющихся одним из известных мест древнейших погребений в Александрии.
Анубис тесно связан с некрополем в Фивах, одном из крупнейших городов и культурных центров Древнего Египта, на печати которого изображался лежащий над девятью пленниками шакал. Центром культа Анубиса считался Кинополис - "город собаки". И если кто из жителей других городов убивал собаку из Кинополиса, то это считалось достаточным поводом для объявления войны. . И напрасно было пытаться спрятать тело убитой собак, кажем закопать в землю - "детективы" из Кинополиса все равно находили. Вероятно, отсюда и пошло выражение : "Вот где зарыта собака". И теперь так говорят, если обнаружат нечто тайное, криминальное, загадочное. Дополнительно можно отметить и тот факт, что обязанности палача в Древнем Египте исполнял жрец в маске Анубиса. В Древнем Египте собак обожествляли подобно многим другим животным. На изображениях в гробницах нередко встречается порода близкая современной фараоновой собаке.
Собака вообще пользовалась особой любовью у египтян, наравне с кошками. Геродот рассказывал, что когда в семье египтянина умирала собака, то все домочадцы погружались в глубокий траур и в соответствии с тогдашним обычаем брили головы и длительное время не прикасались к еде. Тело умершей собаки бальзамировали, его оборачивали тонкими тканями и торжественно хоронили на специальном кладбище. (Эти кладбища существовали чуть ли не в каждом городе.) Участники траурной процессии горько плакали и причитали, как это бывает при кончине близкого человека. Степень почитания собак в Древнем Египте косвенно можно понять из того, что как фольклорные персонажи они крайне редки.
Не исключено, что роль собаки в заупокойном культе египтян заимствована у более древней цивилизации. Новейшие результаты исследований древненубийской культуре Керма, существовавшие на севере нынешнего Судана, показывают, что около 4 тыс. лет назад рядом с государством фараонов в долине Нила процветала независимая цивилизация, соперничавшая с могущественными северными соседями. В эпоху Нового царства Нубия была завоевана египтянами. Но к этому времени ее самобытная культура уже испытывала влияние египетской, и следы древней цивилизации затерялись во тьме веков. В захоронениях культуры Керма археологи обнаружили хорошо сохранившуюся могилу женщины. В ее правой руке - палка, рядом веер из страусовых перьев, по левую руку, лежал маленький кожаный кошелек, а у ног молодая собака рыжей масти. Эта собака, а точнее то, что от нее осталось, напоминала фараонову собаку.
Кроме этого, собака играет огромную роль в "послежизненной" мифологии на пространстве/времени от Древней Индии до Японии. Замечу о существенной схожести индийского и древнегреческого представления о собаке как страже царства мёртвых. От самой концепции, до имён - два пса-близнеца Шарбара, дети собаки Сарамы, охраняют вход во владения Ямы. Шарбар и Цербер, не правда ли, весьма похоже? Там же, в царстве Аида, на берегах священной реки Стикса водились чудовищные собаки. Они сопровождали свиту богини Гекаты. Параллель в индийской мифологии - собаки-спутники Индры, который также имел непосредственное отношение к смерти. Древние приписывали Гекате то собачий лай, то собачью голову, то наружность собаки. Геката насылала на спящих людей кошмары и тяжелые сны. Она считалась помощницей в колдовстве. И чтобы задобрить ее, люди приносили ей в жертву собак. С образом Гекаты связывают Гекубу, жену троянского царя Приама. После взятия Трои она либо была перенесена Аполлоном в Ликию, либо была превращена в собаку и бросилась в Геллеспонт. Это как раз и указывает на связь с Гекатой: в Ликии было главное место культа этой малоазийской богини. Мыс Киноссема ("песий курган") в Геллеспонте, где древние локализовали могилу Гекубы, назывался также памятником Гекаты.
Также интересная параллель с Индрой видна одновременно и у скандинавов и у славян. Одина сопровождают два волка - помним о равнозначности этого образа с собакой! - а у славянских народов бытовало представление о том, что "волки - Юрьевы (Георгиевы) собаки". То, что в народной славянской традиции Святой Георгий в первую очередь воин и покровитель воинов, явным образом закрепляет эту параллель. Дохристианский Семаргл изображался с семью мечами за поясом и восьмым - в правой руке. В таком виде его образ был установлен на острове Рюген (Балтика), а практически одноимённый Сенмурв является древнеиранским крылатым богом с собачьей головой. И в кельто-ирландской мифологии отметились собаки: Кухулин получил свое имя, "пес Кулина", - от того, что убил собаку могучего чародея-кузнеца Кулина и согласился выполнять у него обязанности собаки в течение семи лет - пока не подрастет достойная замена погибшему животному. Это "родство" с собаками сохраняется и во взрослой жизни Кухулина: так он не мог есть собачье мясо: это было табу для него.
По словам выдающегося мифолога XIX века А. Н. Афанасьева, в украинских поверьях Большая Медведица - это запряженные кони; "черная собака каждую ночь силится перегрызть упряжь и через то разрушить весь строй мироздания, но не успевает в своем пагубном деле: перед рассветом побежит она к студенцу, чтобы утолить жажду, а тем временем упряжь снова срастается". В другом варианте этой истории говорится о псе, прикованном на железную цепь возле Малой Медведицы. Пес всячески старается перегрызть свою цепь; "когда цепь будет порвана - тогда и кончина мира". Здесь уже очевидна связь с Фёнриром.
Греческий философ Прокл, живший в пятом веке нашей эры, писал о "Лисьей звезде", которая "постоянно пробует на зуб ремень упряжи, связывающей небо и землю"; древние германцы добавляли, что "когда лиса добьется успеха, мир погибнет". Как доказал известный российский филолог В. В. Иванов, мотив змееборства в славянской мифологии вырос из более древнего мотива о героях-кузнецах, сковывающих цепями чудовищного Пса. Что еще существеннее - "на всей территории Евразии указанный мифологический комплекс связан одновременно с Большой Медведицей как колесницей и звездой около нее как собакой, опасной для мироздания, а также и с кузнецами...".В древнерусской традиции связь собаки с загробным миром нашла отражение в былине "Вавило и скоморохи": здесь фигурирует "инишное" (инеистое? иное?) царство, которым правит "царь Собака".
Но вот в более позднее время, после волны христианизации, в славянских языках выражение "песья вера" бытует в качестве бранного, относящегося к иноверцам. Украинская поговорка: "Жид, лях и собака - все вiра однака". Представление о нечистоте пса находит отражение "нечистых" дней как "песьих". Святки, масленица, купальские дни воспринимаются как нечистое время, ознаменованное ритуальным разгулом и сквернословием. Матерная брань это "песья брань", язык псов, их речевое поведение. Матерщина широко представлена в разного рода обрядах явно языческого происхождения - свадебных, земледельческих, т. е. в обрядах, связанных с плодородием; является необходимым компонентом таких обрядов и носит безусловно ритуальный характер.
КошкиКошки
А вот с кошками всё по другому. В отличие от положительных образов, которые доминируют в сюжетах, связанных с лошадьми и собаками, кошачьим досталось и почитание, и преследование. На мой взгляд, причиной тому независимый характер кошек, "гуляющих сами по себе", как писал мудрый империалист Киплинг. Нетрудно понять, что независимость, стремление к самостоятельному постижению мира и решению возникающих задач, индивидуализм и прочие качества такого порядка ни в одной традиционной культуре никогда не приветствовались. Но именно эти качества присущи кошкам!
В народных представлениях кошки, фактически, постоянно находятся на грани двух миров - дружественного и враждебного людям. Но эти представления, хотя и основаны на генетической памяти о размытости данной границы в сознании наших предков, существенно подкорректированы монотеистическими воззрениями, господствующими последнюю тысячу лет на территории евроатлантической цивилизации.
Поэтому к кошкам в разное время и бытовало такое разное отношение, от божественного почитания в Древнем Египте, до обвинений в пособничестве Дьяволу в европейские Тёмные Века. Считается, что кошка как домашнее животное появилась рядом с человеком несколько более пяти тысяч лет назад, в Древнем Египте. Эти небольшие африканские кошки ценились за свои охотничьи навыки; они уничтожали змей, крыс и мышей. Люди, жившие в долине Нила, были земледельцами, и злаковые культуры служили для них основным продуктом питания. Запасы зерна привлекали грызунов и прочих вредителей, которые в свою очередь привлекали кошек. Нет сомнения в том, что египтяне, постоянно подкармливая диких кошек, не только давали им возможность ловить вредителей, но и создавали все условия для того, чтобы животные не возвращались к прежнему образу жизни, а продолжали спасать урожай. Кошки сразу оценили преимущества одомашнивания: обильную еду и безопасную среду обитания. Так они пришли к человеку и остались с ним.
Со временем население страны увеличивалось и, соответственно, производилось больше зерна, а кошки, привыкшие охранять его запасы в амбарах, теперь содержались на правах домашних животных. Когда грызуны расплодились в огромных количествах, один из египетских фараонов понял, что для контроля за их численностью требуется помощь кошек. Далее легенда гласит, что правитель, который сам почитался живым богом, объявил кошку животным божественного происхождения. Люди лишь должны предоставлять кошкам кров и пищу, а в качестве ритуального служения опекун каждый вечер обязан приносить своих кошек в выделенный ему амбар и утром забирать их. Таким образом, кошки в какой-то степени все же зависели от людей, а те, кто заботился о кошках, платили в казну меньше налогов.
Кошки настолько высоко ценились, что убийство или причинение животному вреда каралось смертной казнью. Если в доме происходил пожар, то в первую очередь спасали кошек, а потом детей. Когда кошка умирала, хозяева надевали траурные одежды, плакали, сбривали брови и били себя в грудь, чтобы выразить безутешное горе. К кошкам относились с таким благоговением, что даже мумифицировали и хоронили на особых кладбищах. В XIX в. такое кладбище, где покоилось более 300 000 кошачьих мумий, было обнаружено при раскопках вблизи Бубаста, откуда по всему Египту распространился культ Баст, богини плодородия, материнства и веселья в облике кошки или женщины с кошачьей головой. В левой руке она держала амулет со "всевидящим оком". Считалось, что домашняя кошка подобно богине обладает магнетической силой и может защитить семью от болезней и бед.
Вывезти кошку из Древнего Египта, т. е. похитить ее у фараона, значило совершить преступление, наказуемое смертью. Правда, египетские суда, доставляя зерно в города, расположенные как в нижнем, так и в верхнем течении Нила, непременно брали на борт кошек, чтобы те охраняли перевозимые хлебные запасы. В устье великой реки, при разгрузке, животные перебегали с египетских кораблей на чужеземные и таким образом появились в средиземноморских странах. Около 1500 г. до н.э. домашние кошки на торговых судах были завезены в Индию, Бирму (Мьянму), Сиам (Таиланд) и Китай. Из истории известно, что в 525 г. до н. э. персидский царь Камбис во время войны с фараоном Псамметихом III применил военную хитрость: к щитам своих воинов он велел привязать живых кошек, и египтяне, боясь ранить или убить священное животное, не смогли использовать копья и стрелы и потерпели сокрушительное поражение. Египетские кошки не утратили своего божественного статуса до завоевания страны персами, греками, а затем римлянами и впоследствии распространились на территориях империй Дария, Александра Македонского и Цезаря.
Кошки впервые появились в Европе и на Ближнем Востоке примерно за тысячу лет до нашей эры, предположительно приплыв на торговых судах греков и финикийцев. Как и египтяне, древние греки и римляне высоко ценили кошек, уничтожающих вредителей. Три тысячи лет назад в Риме кошка считалась духом-хранителем домашнего очага, а также символизировала свободу и независимость. Римляне называли ее фелис - "счастливое предзнаменование".
Уже в IV в. кошки обитали на всей территории Римской империи и именно римляне завезли пушистых мышеловов в завоеванную ими Британию. Известно, что в 936 г. Хоуэл Добрый, король Уэльса (исторической провинции Великобритании), издал свод законов о содержании весьма ценного животного - кошки. Итак, по указу его королевского величества, в каждом селении должно иметься девять построек, одна печь, один плуг, одна маслобойня, один бык, один петух, один пастух и ... одна кошка. О собаке, как ни странно, не было речи. За убийство или кражу кошки виновному грозила кара: умерщвленное животное вешали за хвост таким образом, чтобы носом оно касалось земли, а преступник должен был засыпать кошку пшеницей до кончика хвоста. Зерно затем отдавали владельцу несчастного животного. У скоттов, предков шотландцев, кошки считались не только стражами ценных запасов злаковых культур, но и отважными воинами, поэтому гербы и штандарты многих знатных фамилий были украшены изображениями кошек. До сих пор в шотландском языке слова "храбрец" и "кот" нередко выступают как синонимы.
Чуть позже кошки обосновались в Северной Европе. Древние германцы и скандинавы также обожествляли этих животных. Например, колесницу их прекрасной голубоглазой богини плодородия, любви и красоты Фрейи влекли две большие ласковые кошки. В мифологии восточных славян духом-охранителем брачного ложа был Люб - большеухий, пушистый золотистый кот со стеблем стрелолиста в зубах. Духа следовало всячески ублажать, чтобы он отгонял от постели молодоженов Нелюба, такого же кота, только черного и злобного, с веткой белены во рту. На Руси принятие христианства повлекло за собой запрет на язычество, его богов и обрядов, а христианизация Европы положила конец культу Фрейи, считая ее злым духом, а кошек - олицетворением дьявола. Так кошка оказалась жертвой суеверий. Сотни тысяч животных были убиты и замучены, а многие тысячи людей казнены только за то, что держали у себя кошек или защищали их. В результате количество этих животных сократилось до минимума.
Как и следовало ожидать, уничтожение кошек повлекло за собой рост численности грызунов, особенно черных крыс, которые не только поедали зерно, но являлись разносчиками чумы - "черной смерти". В XIV в. эта смертельная болезнь свела в могилу около четверти населения Европы. Пока свирепствовала эпидемия, кошек временно прекратили истреблять, и восстановленная популяция принялась за уничтожение черных крыс, сокращая численность этих мерзких переносчиков заразы, и "черная смерть" ослабила свою хватку. Однако преследование кошек в Европе возобновилось, когда эпидемия закончилась. Теперь животных сочли союзниками ведьм, которые водятся с нечистой силой и связаны с самим дьяволом, и кульминацией этого идиотизма стал указ 1484 г., когда папа Иннокентий VIII приказал пытать кошек еретиков и ведьм в застенках инквизиции.
Двойственное отношение к кошкам нашло своё отражение и в культуре наших предков. Достаточно вспомнить многочисленные вариации славянских сказок о ведьмах, когда оказывалось, что рана, нанесённая ночью назойливой и/или пакостливой кошке, потом проявлялась на соседке или просто односельчанке. В то же время, случись какая беда, люди бежали к той же ведьме. А в уральских сказах, проистекающих от финно-угорской культуры, гармонично слившейся с традициями пришлых русских поселенцев, фигурирует земляная (подземная) кошка, охраняющая клады. Эта же земляная кошка входит в свиту Хозяйки Медной Горы. Традиция пускать в новый дом или квартиру кошку вперёд всех жильцов тоже хорошо известна.
"По тем местам от Гальяна до самой Думской горы земляная кошка похаживает. Нашему брату она не вредная, а волки ее боятся, если уши покажет".
"Тут она и вспомнила про земляную кошку, про которую мужик сысертский сказывал. Дуняха и раньше слышала, что по пескам, где медь с золотыми крапинками, живет кошка с огненными ушами. Уши люди много раз видели, а кошку не доводилось. Под землей она ходит".
По легендам русских золотоискателей, один из сторожей заколдованных кладов - кот. Образ земляной кошки в уральских поверьях, возможно, навеян и природным явлением; это мерцающие (как кошачьи глаза) сернистые огоньки, выходящие из земли. Однако, по версии знатока уральских поверий Бажова, у кошки "мерцают" не глаза, а уши: "...вдруг два синеньких огня вспыхнуло. Ни дать ни взять кошачьи уши. Снизу пошире, кверху на нет сошли. <...> Подбежала - точно, два огня горят, а между ними горка маленькая, вроде кошачьей головы. <...> Дивится Дуняха, как они горят, коли дров никаких не видно. Насмелилась, протянула руку, а жару не чует. Дуняха еще поближе руку подвела. Огонь метнулся в сторону, как кошка ухом тряхнула, и опять ровно горит".
А ещё известен Кот-Баюн, в образе которого соединились черты сказочного чудовища и птицы, обладающей волшебным голосом. В сказках говорится о том, что Баюн сидит на высоком железном столбе. Он обессиливает каждого, кто пытается подойти к нему, с помощью песен и заклинаний. Чтобы захватить волшебного кота, Иван-царевич надевает железный колпак и железные рукавицы. Поймав животное, Иван-царевич доставляет его во дворец к своему отцу. Там побежденный кот начинает сказки сказывать и помогает исцелить царя.
Дуалистичность передачи характера кошек в мифологии, на мой взгляд, обусловлена той самой самостоятельностью. Мотивы поведения кошки ясны только ей самой. Она может быть и преданным сторожем, и злым домашним "демоном", и нянькой для детей. В одном фильме-новелле, кажется, по Стивену Кингу, рассказывается история о том, как кот, живший в семье, находился постоянно под подозрением - родители девочки считали, что он крадёт по ночам её дыхание. Они были уверены в этом, так как часто заставали кота сидящим на постели или вообще на груди дочки, когда та спала. Но потом оказалось, что кот охранял её от мелкого потустороннего существа, которое как раз и вредило девочке. Тварь приходила по ночам, а кот её отпугивал. И вот однажды родители, решив избавиться от кота, выставили его на улицу. Но он всё равно сумел вернуться и убить гада. В реальности также известны случаи, когда кошка или несколько кошек согревали оставленных матерями младенцев и привлекали внимание людей громким мявом.
И нельзя обойти вниманием японских кошек-оборотней, нэко . В Средние века многие люди с благоговейным ужасом внимали подобным историям - "кайдан", боясь лишний раз выйти из дома, когда стемнеет. Ведь нэкомата, в отличие от простых домашних кошек, далеко не отличались благодушием. При этом они были не просто вредные, но и действительно ужасные в гневе: они могли просто пожрать провинившегося перед ними человека. Главным отличительным признаком кошки-оборотня, как, впрочем, и кицунэ, лисы-оборотня, является наличие хвоста в их человеческом обличье. При этом, если оборотень достаточно зловреден и обладает недюжинными сверхъестественными способностями, к старости у него может вырасти еще один или несколько хвостов. Хвост рассматривается в подобных преданиях как своего рода медиатор между миром людей и миром духов, при помощи которого оборотень восполняет свои силы, наводит иллюзии и т. д.
Чаще всего кошки-оборотни являются в мир людей в прекрасном женском облике, смущая и обманывая мужчин. Согласно древним преданиям, погибшие из-за вероломных мужей или любовников женщины могут вернуться в мир людей в виде нэкомата, чтобы отомстить своим обидчикам при помощи сильной кошачьей магии. В Кабуки, традиционном японском театре, существует целый ряд пьес, посвященных подобным случаям. И название у них соответствующее - "кошачий переполох". Кроме раздвоенного хвоста, отличительным признаком кошки-оборотня в Японии может стать ее окрас. Считается, что трехцветные кошки, микэнэко, черно-бело-коричневого окраса с наибольшей вероятностью могут оказаться представителями этих зловредных для рода человеческого существ. Подобным кошкам посвящено множество историй. И опять же, среди японских кошек-оборотней есть и положительный подвид, манэки-нэко, что дословно переводится как "приглашающая кошка".
Манэки-нэко, также известную как "денежная кошка", "кошка счастья" или "кошка удачи", традиционно изображают с поднятой левой или правой лапкой: левая приглашает финансовое процветание и успех, а правая счастье и удачу. Правда, в настоящее время приглашающих кошек стали изображать с обеими поднятыми лапами, что идет несколько вразрез с традицией. Согласно одной легенде, в древности был храм, куда почти не ходили люди. Тогда в этом храме поселилась кошка-оборотень, она стала выходить на дорогу и, садясь на задние лапы, передней принялась зазывать в храм людей. Все были крайне удивлены, решив, что это далеко не простая кошка. Храм стал очень посещаемым, а изображение кошки с поднятой передней лапой вошло в обиход как символ удачи и процветания. Манэки-нэко - любимица торговцев и хозяев японских питейных заведений (наряду с другим японским оборотнем, тануки, или барсуком). Ее изображение часто можно встретить перед ресторанами, кабачками, торговыми помещениями и просто перед частными жилищами. Традиционно манэки-нэко делаются в виде скульптуры из фарфора или керамики, но сейчас их можно приобрести в любой форме, вплоть до пластмассовых подвесок на мобильный телефон или в виде украшения на детскую заколку.